История частной жизни. Том 5: От I Мировой войны до конца XX века - Филипп Арьес

основном женщины: в рабочей среде мужчины ежедневно уделяют ему 96 минут, в то время как их неработающие жены — 483 минуты. Домашний труд не слишком вдохновляет — это видно из результатов переписи населения 1982 года, когда впервые число пар, где работают двое, превышает количество тех, где работает лишь муж. Добавим к этому, что старение населения и снижение пенсионного возраста увеличивают количество пар, где оба супруга не работают, и что — вследствие того, что жены, как правило, моложе мужей, — появляются пары, состоящие из мужа-пенсионера и работающей жены.

Это желание женщин быть «активными», тогда как ожидаемая должность отнюдь не всегда приносит удовлетворение, встречается во всех социопрофессиональных категориях. Речь, таким образом, идет о месте женщины в социальных структурах — в частности, в производственной сфере, что можно несколько старомодно назвать «культурной революцией». Понять ситуацию поможет беглый пространственно-временной обзор. По данным Amnesty International, в некоторых средиземноморских странах братья убивают своих беременных незамужних сестер, чтобы «спасти честь семьи», — и это происходит в 1980-е годы! «Кодекс чести» не зависит от религиозной принадлежности: подобная практика встречается и среди мусульман, и среди иудеев, и среди христиан, что наводит на мысль о зарождении этого кодекса до появления монотеизма и что он продолжает жить именно благодаря консервативно настроенным женщинам, даже если сами они являются его жертвами.

«Брак — это способ домашнего производства, при котором целая категория населения — замужние женщины — принуждается работать бесплатно. Брачный контракт — это особая форма трудового соглашения, в котором муж в скрытой форме имеет право на эксплуатацию труда своей жены»[102].

Социализация девочек

Актуальны ли эти утверждения для французского общества 1980-х годов? Не будем повторять, что в первые недели после зачатия все эмбрионы имеют женский пол. Посмотрим, что происходит позже. Совпадающие выводы исследований французских и американских ученых собраны в обличительной книге Елены Джанини Белотти, основные положения которой мы здесь напомним[103]. Все матери без колебаний дают грудь мальчикам, но ведут себя гораздо сдержаннее, когда речь идет о кормлении грудью девочек. Девочек отнимают от груди в три месяца, мальчиков — в пять. Мальчиков дольше кормят грудью, а девочек раньше начинают приучать к опрятности. Мать снисходительно относится к наготе сына и побуждает девочку быть стыдливой. То, что в поведении девочки считается «капризом», у мальчика полагается проявлением мужественности, агрессивность считается обнадеживающим признаком: значит, когда вырастет, он сможет не только защищаться, но и нападать. Девочка должна «хорошо вести себя», не кричать, употреблять «хорошие слова», быть послушной, отвлекаться от игры и приносить то, что ее просят, вести себя «как мама» по отношению к слабым и маленьким, иначе ее будут считать «плохой». Даже в индустриальных обществах, так называемых развитых, большинство хочет, чтобы родился мальчик, продолжатель рода: если первый ребенок в семье девочка, второй должен быть обязательно мальчиком. Елена Джанини Белотти заканчивает свои обличения в боевом духе: «Беспрерывное сравнение с мальчиками, пользующимися привилегиями, в которых девочкам отказано, лишает их самоуважения, которое, однако, необходимо, чтобы они могли самореализоваться и вести собственную борьбу». Напомним, что задолго до Белотти Юнг, расходясь в этом вопросе с Фрейдом, подчеркивал, что репрессии противопоставляют мужчин и женщин. Констатируя, что идеал мужчины — это мужественность (физическая сила, энергичность, самообладание и пр.) и что общество не допускает для мужчин «женских» чувств, он делает вывод, что по контрасту с этим идеальным образом каждый мужчина имеет женскую душу, которая держится в тайне. Женщины же, подавляющие в себе мужские черты своего существа, имеют мужское подсознание. Если это последнее — анимус, но не анима — преодолеет социальную цензуру, это будет проявляться в мужских чертах личности женщины: логическом мышлении, стремлении оставлять за собой последнее слово, и т. д. Такую женщину будут охотно называть «мужеподобной» или «мегерой» — определениями, у которых нет мужского рода.

Игрушки в массе своей способствуют разделению полов. Женщина, проводившая опрос, отправилась по магазинам игрушек, где всякий раз просила игрушку для ребенка трех лет. «Для мальчика или для девочки?» — сразу же уточняли продавцы. Беспокоясь, что мальчик слишком интересуется куклами сестры, родители стараются переключить его внимание на более агрессивные, состязательные игрушки. Анализ 144 книг, предназначенных для детей младшего школьного возраста, проведенный американскими учеными, показал, что во всех текстах, где речь идет о мамах, они всегда работают (если работают) машинистками, медсестрами, школьными учительницами, то есть у них традиционно женские профессии. Французское исследование детских книг обнаружило, что в группах детей «главный» — всегда мальчик. В дошкольных детских учреждениях воспитание всегда «материнское», а не «отцовское»[104]. Воспитатели там почти всегда женщины, утверждающие, что выбрали профессию «по призванию» или даже «из духа жертвенности». Белотти отмечает в вышеназванной работе: «Дух жертвенности — вещь подозрительная. Непонятно, почему психически здоровый человек вдруг должен приносить себя в жертву, вместо того чтобы наслаждаться жизнью». Воспитательницы детских садов имеют тенденцию подчеркивать разницу полов детей: они поощряют «примерное поведение» девочек, поручая им наводить порядок в группе и освобождая от этих занятий мальчиков. Похоже, женщины, в которых превращаются те девочки, спокойно относятся к детсадовской половой сегрегации, потому что недавно проведенные опросы показывают, что замужние женщины имеют очень доверительные отношения со своими матерями (к несчастью, о том, что за секреты они друг другу доверяют, нам ничего не известно) и что супружеская пара чаще встречается с родителями жены, чем с родителями мужа.

Медленное социальное продвижение женщины…

Желание ликвидировать неравенство возможностей мужчины и женщины существовало давно, но искренность тех, кто его высказывает, остается под вопросом, причем это касается как мужчин, так и женщин. Кажется, слово «феминизм» придумал Фурье, а в 1832 году сенсимонисты создали первый женский журнал La Femme libre. Но если в Соединенных Штатах эмансипация женщин была связана с освобождением рабов, то во французских народных кругах и мужчины, и женщины, все бывшие резервом Капитала, оспаривали друг у друга рабочие места, которых на протяжении десятилетий было меньше, чем желающих работать.

Этим объясняется достаточно медленное движение женщин к статусному положению, отмеченному печатью социальной респектабельности (возможностью принимать решения и культурным багажом). Вот несколько цифр и дат, которые продемонстрируют медленность процесса: в 1920 году женщины получили право объединяться в профсоюзы без согласия мужей, их заработная плата составляла в то время менее 31% от заработков мужчин; в 1921 году насчитывалось 300 женщин-врачей, в 1929-м–519; в 1914 году было 12 женщин-адвокатов, в 1928-м–96; в 1930 году было всего 7 женщин — преподавателей в университетах; в 1936 году заработная плата женщин зафиксирована на уровне 85% от зарплаты мужчин, однако начиная с 1927 года в начальной