Книги украшают жизнь. Как писать и читать о науке - Ричард Докинз

Представьте себе профессию, запрещающую все это: профессию, которой вы торжественно поклялись посвятить свою жизнь; условия которой состоят в том, что вы должны придерживаться определенных жестких убеждений о мире, Вселенной, нравственности и состоянии человека. Вам позволено иметь свое мнение о футболе или колпаках для печных труб[139], но когда дело доходит до глубинных вопросов бытия, происхождения сущего, немалой доли науки, всей этики, вам указывают, что вам думать; или же вы вынуждены повторять, как попугай, свои мысли вслед за книгой, написанной неизвестными авторами в древних пустынях. Если ваше чтение, ваши размышления, ваши разговоры приводят вас к смене мнений, вы никогда не сможете поделиться вашим секретом. Если вы хотя бы намекнете на свои сомнения, то лишитесь своей работы, своего источника доходов, уважения своего сообщества, своих друзей, может быть, даже своей семьи. И в то же время эта профессия предъявляет высочайшие стандарты моральной честности, так что двойная жизнь, которую вы ведете, терзает вас, вызывая опустошающее чувство постыдного лицемерия. Таково положение тех священников, раввинов и пасторов, которые утратили веру, но сохраняют сан. Они удивительно многочисленны, и именно они являются темой этой замечательной, порой мучительной, порой ободряющей книги.

Другие профессии могут быть требовательны по отношению к навыкам, но если вам их не хватает, вы можете что-то с этим сделать. Лесоруб или музыкант может натренироваться: больше старайся. Но от лесорубов и музыкантов не требуется вера. Нельзя изменить свои верования волевым актом, так, как решают улучшить навыки владения циркулярной пилой или клавишами. Если доказательства у вас перед глазами противоречат вере, вы никак не можете сохранить ее усилием воли. Это, кстати, один из множества аргументов против “пари Паскаля”: неважно, как вы оцениваете шансы на бессмертие души и спасение, – вы не можете принять решение верить в Бога, как если бы это было решение поставить на “Ред” или “Манчестер юнайтед”.

Трудно не сочувствовать этим мужчинам и женщинам, застрявшим в ловушке амвона. Именно поэтому наша группа основала Проект духовенства. Изначально я даже думал о том, чтобы попытаться собрать деньги на стипендии – переобучать священников, скажем, на плотников или светских психологов. Но это заняло бы слишком много времени. Однако мы обеспечили бывших священников сайтом, где они могут втайне пообщаться друг с другом, конфиденциально, защищенные от прихожан и даже от родственников псевдонимами и паролями: безопасная гавань, где можно обменяться опытом и советами и даже поплакаться в метафорические жилетки. Дэн Деннетт и Линда ЛаСкола участвовали в Проекте духовенства с самого начала; более того: он во многом был вдохновлен их пилотным исследованием – наряду, разумеется, с опытом первопроходца-отступника Дэна Баркера[140]. В пилотном исследовании ЛаСкола и Деннетта участвовали пятеро протестантских пасторов. Четверо из них – первые участники Проекта духовенства. Впоследствии Проект духовенства разрастался и теперь насчитывает более пятисот человек[141], включая католиков, протестантов, иудеев, мусульман и мормонов. Эти цифры и сами по себе радуют тех из нас, кто считает религию вредной для человеческого благополучия и решительно враждебной по отношению к просветительским ценностям. Но эти цифры также говорят об уровне человеческого неблагополучия в стане самих несчастных представителей духовенства, и каждая страница этой книги излучает кроткую доброту Дэна Деннетта и Линды ЛаСкола.

В расширенной версии их исследования подробно рассматриваются 30 отдельных случаев. Некоторые из этих мужчин и женщин страстно веровали в течение многих лет, прежде чем утратить свою веру. Другие, по-видимому, были настроены скептически еще в семинарии, но продолжили свою духовную карьеру по причинам, которые нуждаются в исследовании – и исследуются. Герои книги очень разные, но все они жертвы, и все получили возможность рассказать собственные истории, которые искусно переплетаются с умными и проницательными комментариями двух авторов.

Эта книга – совместный труд терпеливой, сострадательной социальной работницы и одного из величайших философов в мире. Она удивляет и зачаровывает. Если, как я надеюсь и жду, пятьсот[142] отступников, ныне участвующих в Проекте духовенства, окажутся лишь тонким концом огромного клина, лишь верхушкой обнадеживающе большого айсберга, провозвестниками грядущего и с нетерпением ожидаемого переворота, то эта книга будет рассматриваться как – здесь я смешиваю метафоры, но прошу прощения, это от радости – канарейка шахтера. Она поможет нам понять, что происходит, когда открываются шлюзы, – а они, надеюсь, скоро откроются. Я также надеюсь, что ее прочтут широкие круги все еще верующего духовенства и что это придаст им храбрости присоединиться к своим коллегам, которые уже увидели свет и вышли из темной тени амвона.

Утешительная легкость освобождения

Это слегка сокращенная версия моего предисловия к книге Кэтрин Данфи “Апостол отступника”, 2015[143].

Кэтрин Данфи была в числе первых участников Проекта духовенства[144] и одной из первых, кто признался в своем неверии. Она представляет трогательные свидетельства трудностей, с которыми сталкиваются все ее коллеги, теперь числом более шестисот[145], когда они пытаются, каждый по-своему, примириться со своей утратой веры и начать собственный путь к свету. Конечно, борьба у всех разная. Кэтрин свидетельствует о том, что особенно трудно быть женщиной и прихожанкой католической церкви, с колыбели принадлежащей к этой исключительно мизогинной и несгибаемо косной институции. Нежелание Кэтрин покидать церковь, родившееся из безжалостной промывки мозгов в детстве, заставило ее искать последний способ примирения – через “теологию освобождения” и “феминистскую теологию”. Подобные либеральные суррогаты, похоже, обеспечили ей временную передышку, пока она не осознала, что проблема заключается в самой теологии. В итоге она полностью отказалась от веры и испытала ту утешительную легкость освобождения, которую – каждый по-своему – испытывали столь многие другие.

Ее книга включает откровенные интервью с участниками Проекта духовенства, одни из которых названы по имени, другие остаются анонимными, – но у всех них имеется собственная версия аналогичной истории. Один из участников констатирует, что каминг-аут в качестве атеиста оказался для него намного труднее и привел к гораздо более враждебному отношению, чем каминг-аут в качестве гея. При знакомстве со всеми этими свидетельствами меня как ученого, утратившего веру из-за очевидной неспособности религии объяснить природный мир, поразило, насколько же много участников Проекта духовенства прошли совершенно иной путь. Для них первичную роль сыграло разочарование в нравственности своих церквей и личные пороки священников. Прежде чем перестать верить в Бога, они внутренне отвергли свою церковь. У самой Кэтрин особенное отвращение