Книги украшают жизнь. Как писать и читать о науке - Ричард Докинз

облике, – своего рода заместительному наказанию. Как говорится в послании Павла к евреям (9:22), “без пролития крови не бывает прощения”. Справедливости ради, авторство Павла в случае этого послания спорно, но оно полностью в духе его часто выражаемой доктрины искупления.

С того дня, как я это написал, я всегда знал, что каждый пункт из моего списка девятнадцати неприятных атрибутов можно полностью подтвердить текстом Библии, но я не знал, насколько богато и подробно можно задокументировать каждый из них. Мне пришло в голову, что будет веселым упражнением составить картинку с девятнадцатью гиперссылками, каждая из которых ведет на стих или ряд стихов из Библии. Вскоре я осознал, что моих библейских познаний недостаточно для задачи собрать все такие стихи; более того: их оказалось настолько много, что из них можно было бы составить книгу. Книгу! Так появилась идея. Но не той книги, которую мог бы написать я. Однако я знал того, кому это под силу. Конечно, это был Дэн Баркер. К счастью, он ухватился за мою идею, и настоящая книга – великолепный результат его трудов.

Дэн знает Библию назубок. Он проповедовал по ней, тыкал ею в лицо бесчисленным жертвам ходившего по домам молодого пастора, которым он был когда-то. Теперь он по-настоящему увидел свет, и я не знаю никого, кто лучше подходил бы для составления этой примечательной антологии откровенной, беспримесной гнусности.

Что скажут в ответ апологеты? “Библию никогда не предполагалось понимать буквально”. Неужели? Разве поколения писцов, добросовестно воспроизводивших историю Адама, Евы и говорящего змея, не воспринимали ее буквально? В самом деле? То есть поколения набожных прихожан на протяжении Темных и Средних веков были столь “богословски” продвинуты, что понимали все это как метафору? Или, может, крестьяне, собравшиеся бросить вызов Ричарду II и распевавшие: “Адам пахал, а Ева пряла – / Кто дворянином был сначала?”, бормотали апофатически себе под нос, что, конечно, это не стоит понимать буквально? Что за нелепость! Даже в наши дни более 40 % американцев считают, что мир возник именно так, как описывает книга Бытия, – менее десяти тысяч лет назад. То, что “продвинутые богословы” притворяются, будто типичный христианин на церковной скамье не воспринимает Библию буквально, иначе как нечестностью не назовешь.

Но в любом случае, если не буквально, то как еще наши апологеты желают интерпретировать Библию? Как набор моральных историй? Удобное руководство для распознавания добра и зла? Что? Моральные истории? Вы же это не всерьез? Прочтите книгу.

Но, может, мы с Дэном постуаем нечестно, избирательно выдергивая иллюстрации к неприятным характеристикам Бога? Разве апологет не сможет выступить с аналогичным списком добродетелей, подкрепленным еще большим списком доказывающих это стихов? Разве не сможет апологет составить возражение на мой разоблачительный список? “Ветхозаветный Бог… великодушен, щедр, ободряющ, всепрощающ, милостив, любящ, дружелюбен, добродушен, он поддерживает женщин, геев и детей, он любит свободу, лишен предрассудков, наделен широкими взглядами и не склонен к насилию”. Валяйте. Попробуйте найти эти приятные стихи. Постарайтесь. Вы думаете, вам это удастся? Хотите на спор?

Культура приучила нас всех к идее, что критиковать религию не принято; это дурной вкус, так не поступают. Результатом становится то, что даже мягкая критика звучит намного жестче, чем есть на самом деле. Нет, первая фраза моей главы 2 вовсе не мягкая. Но она выражает всего лишь правду – правду и о букве, и о духе Библии. Доказательства? Читайте дальше.

Освобождение от теологии

Это сокращенная версия моего предисловия к “Новой энциклопедии неверия”, вышедшей в 2007 году под редакцией Тома Флинна[156].

“Неверие” звучит как отрицание. Как можно составить энциклопедию чего-либо, определяемого как отсутствие? Существуют энциклопедии музыки, но кто купит энциклопедию отсутствия слуха? Я видел энциклопедию еды, и она мне понравилась, но энциклопедия голода?

Первое, что не так с этими сравнениями, – то, что музыка и еда имеют позитивные ассоциации. Отсутствие музыкального слуха – это отсутствие чего-то ценного. Как и голод. Среди прочего, эта энциклопедия демонстрирует, что неверующие не подвергаются аналогичным лишениям. Для многих из них – и я к этому еще вернусь – неверие открыло освобождающий путь в более плодотворную жизнь.

Второе, что может заставить задуматься о неверии, – то, что существует практически бесконечное множество вещей, в которые мы не верим, но не кричим об этом на каждом углу. Я не верю в фей, единорогов, оборотней, Элвиса на Марсе, в сгибание ложек с помощью ментальной энергии, в Пасхального Зайца, в зеленых кенгуру на Уране… список можно расширять до бесконечности. Мы не утруждаем себя заявлениями о неверии во все те миллионы вещей, в которые вообще никто не верит. Этим стоит утруждать себя только в том случае, если по умолчанию считается, что мы все должны верить в ту или иную определенную гипотезу, если мы положительно не утверждаем обратного[157]. Очевидным образом и в высшей степени, это распространенный постулат в отношении гипотезы божественного разума.

Божественные разумы – не единственное, во что повсеместно верят и в чем повсеместно сомневаются. К тем, кто сомневается в распространенных заявлениях об астрологии, гомеопатии, телепатии, гаданиях по воде, ясновидении, сексуальном насилии со стороны инопланетян и общении с загробным миром, обычно применяется слово “скептик”, а не “неверующий”. Скептики в этом смысле не обязательно отрицают состоятельность подобных утверждений. Скорее они требуют доказательств и порой изо всех сил стараются задать достаточно жесткие условия – куда более жесткие, чем обычно представляют себе сторонники, – которых требуют настоящие доказательства. Например, сторонники гомеопатической медицины или лозоходства редко понимают необходимость статистически проанализированных экспериментов с двойным слепым контролем, чтобы предотвратить случайные эффекты, эффекты плацебо и непроизвольную внушаемость доверчивого ума. То, что слово “скептик” стало ассоциироваться с этими материями, а поверхностно синонимичное “неверующий” – конкретно с религиозным неверием, вопрос конвенции. Два эти рода скептицизма / неверия часто идут рука об руку, но вы можете попасть впросак, если будете просто постулировать, что так бывает всегда.

Одна американская студентка спросила своего профессора, есть ли у него собственное мнение обо мне.

“Конечно, – ответил он. – Он решительно заявляет, что наука несовместима с религией, но впадает в экстаз от природы и вселенной. Для меня это религия!”

Но подходит ли здесь слово “религия”? Слова наши слуги, а не господа, но существует много людей, страстных приверженцев религии сверхъестественного, которые слишком уж охотно понимают их превратно.

Здесь следует высказать тактическое, политическое соображение. Что если эйнштейновская “религия” – взгляд, что не существует Бога как наделенного личностью разума, но что это