Книги украшают жизнь. Как писать и читать о науке - Ричард Докинз

не считать разновидностью естественного отбора теорию мультиверсума: существуют миллиарды вселенных, обладающих разными законами и константами; с нашим антропным ретроспективным взглядом мы могли оказаться только в одной из меньшинства вселенных, законы и константы которых волею случая благоприятны для нашей эволюции. Это можно рассматривать как разновидность дарвинизма – в определенном слабом смысле: антропный отбор среди вселенных post hoc. Физик Ли Смолин провокативно предлагает более сильную аналогию, в которой вселенные порождают дочерние вселенные с мутировавшими законами и константами.

В любом случае, про Дарвина можно обоснованно сказать, что он разрешил трудную проблему. До того как он выступил со своей концепцией, всякий беспристрастный судья согласился бы с архидьяконом Уильямом Пейли (1743–1805), утверждавшим, что объяснить видимый “дизайн” физики – пустяк в сравнении с чуть ли не любым биологическим органом, не говоря уже о всем великолепном разнообразии целесообразной жизни. Обе эти версии Искушения Богом логически ошибочны, но одна из них – биологическая – была настолько сильна до Дарвина, что искушала пренебречь даже самой логикой. Тот факт, что Дарвин разрешил эту проблему столь убедительно, должен ныне укрепить нашу решимость отвергнуть и куда более слабую космологическую версию. Дарвин – ролевая модель, долженствующая вдохновлять всех, кто следует логичному и смелому импульсу объяснять сложные вещи единственным допустимым способом, то есть в категориях более простых вещей и их взаимодействий.

Интеллектуальная и моральная смелость атеизма

Это слегка сокращенная версия эссе, написанного в качестве послесловия к расшифровке беседы между мной, Дэниелом Деннеттом, Сэмом Харрисом и покойным Кристофером Хитченсом, записанной в квартире Кристофера в г. Вашингтон, округ Колумбия, в сентябре 2007 года и опубликованной в 2019-м под заглавием “Четыре всадника”.

Среди многих тем, которые обсуждались “четырьмя всадниками” в 2007 году, было сравнение науки и религии в плане смирения и гордыни. Религия, в свою очередь, обвиняется в демонстративной самоуверенности и невероятной нескромности. Расширяющаяся Вселенная, законы физики, тонко настроенные физические константы, законы химии, медленно мелющие мельницы эволюции – все это было запущено для того, чтобы через целых четырнадцать миллиардов лет появились мы. Даже постоянно повторяемая мантра, что мы жалкие преступники, рожденные во грехе, – это своего рода вывернутая наизнанку гордыня: какое тщеславие полагать, будто наше моральное поведение имеет некое космическое значение, словно Создателю Вселенной больше заняться было бы нечем, кроме как подсчитывать наши двойки и пятерки. Вся Вселенная озабочена мной. Разве это не тщеславие, которое “превыше всякого ума”?

Карл Саган в “Голубой точке” приводит извинительный довод, что наши далекие предки вряд ли могли избежать подобного космического нарциссизма. Без крыши над головой и без искусственного освещения они еженощно наблюдали вращение звезд вверху. А что было в центре этого вращения? Конечно, точное расположение наблюдателя. Неудивительно, что они думали, будто вся Вселенная в буквальном смысле вращается вокруг них. “Я” было эпицентром космоса. Но эта отговорка, коли она вообще может служить таковой, была развеяна Коперником и Галилеем.

Если обратиться теперь к самоуверенности богословов, то надо признать, что мало кто превзошел в этом архиепископа XVII века Джеймса Ашера, который был столь уверен в своей хронологии, что точно вычислил дату сотворения Вселенной: 22 октября 4004 года до н. э. Не 21 или 23 октября, а точно вечером 22 октября. Не сентября или ноября, но определенно, со ссылкой на весь гигантский авторитет Церкви, – октября. Не 4003 или 4005, не “где-то примерно в четвертом или пятом тысячелетии до нашей эры”, но, не сомневайтесь, в 4004 году до н. э. Другие, как я говорил, не столь точны в этом отношении, но зато (что характерно для богословов) – попросту выдумывают. Выдумывают от всей души и навязывают это, ссылаясь опять же на предполагаемый безграничный авторитет, другим, порой – по крайней мере, в прошлом, а в исламских теократиях и поныне – под угрозой пыток и смерти.

Подобная произвольная точность проявляется и в самодурских правилах жизни, которые религиозные лидеры упорно диктуют своим последователям. А что касается одержимости контролем, ислам тут впереди планеты всей – с ним ничто не сравнится. Вот несколько избранных примеров из “Кратких заповедей ислама”, которые составил аятолла Усма Саид Мохаммед Реда Мусави Голпайгани, почтенный иранский “ученый”. Только в отношении кормилиц там не менее 23 прописанных в мельчайших подробностях правил, обозначенных как “Вопросы”. Вот первый из них, “Вопрос 547”. Остальные столь же точны, отличаются таким же самодурством и таким же отсутствием видимого обоснования:

Если женщина вскармливает ребенка согласно условиям, определенным в вопросе 560, отец этого ребенка не может жениться на дочерях этой женщины, ни на дочерях мужа, которому принадлежит молоко, ни даже на его молочных дочерях, но ему позволительно жениться на молочных дочерях этой женщины… [и т. д.]

Вот еще один пример из раздела о кормилицах, “Вопрос 553”:

Если жена отца мужчины вскармливает девочку молоком его отца, тогда мужчина не может жениться на этой девочке.

“Молоком отца”? Что? Наверное, в культуре, где женщина является собственностью мужа, “молоко отца” звучит не так нелепо, как для нас.

Вопрос 555 озадачивает не меньше – на этот раз речь идет о “молоке брата”:

Мужчина не может жениться на девушке, которую вскормила его сестра или жена его брата молоком его брата.

Не знаю, откуда взялась эта неприятная одержимость грудным вскармливанием, но она обосновывается ссылками на писание:

Когда впервые было явлено откровение Корана, число грудных вскармливаний, которые сделают ребенка родственником (mahram), составляло десять, затем это было упразднено и заменено пятью, что хорошо известно[164].

Это была цитата из ответа другого “ученого” на следующий недавний cri de coeur[165] растерянной (что неудивительно) женщины в социальных сетях:

Я месяц кормила грудью сына своего деверя, а моего сына кормила жена деверя. У меня есть дочь и сын, которые старше того ребенка, которого вскармливала жена деверя, и у нее тоже есть двое детей старше того, которого кормила я.

Надеюсь, вы сможете объяснить, какое вскармливание делает ребенка mahram и какие правила применяются к остальным братьям и сестрам? Большое спасибо.

Точная цифра “пяти” грудных вскармливаний характерна для этого типа религиозной одержимости контролем. Она странным образом всплыла в фетве 2007 года, изданной д-ром Иззатом Атийей, преподавателем университета Аль-Ажар в Каире, который был озабочен запретом для коллег мужского и женского пола общаться наедине и придумал хитроумное решение. Коллега женского пола должна была покормить коллегу мужского пола “непосредственно из своей груди” по крайней мере пять раз. Тогда они будут родственниками, а это позволит оставаться им наедине на