Собрание сочинений. Том I. Поэтические сборники - Павел Николаевич Шубин

Валы окаменелой грязи

В полкилометра высотой,

Богатые в однообразье

Мучительною пустотой.

И путь один средь тысяч сопок,

И тот – в огне, и тот – сквозь смерть,

Коль ты воистину не робок —

Решись его преодолеть!

Ползи к вершине от подножья

И, задыхаясь, не забудь,

Что есть ещё и бездорожье,

А это всё же торный путь.

Но кто расскажет, где кривые

Пути обходов пролегли?

Там наш солдат прошёл впервые

От сотворения земли.

Там, посиневшими руками

Сложив ячейки поскорей,

Вжимались роты в голый камень,

Подстерегая егерей.

Их жгли навылет, сквозь шинели,

Сквозь плоть и кожу, до нутра,

Семидесятой параллели

Невыносимые ветра.

Мороз пушился на гранитах,

А люди ждали – пусть трясёт, —

Чтоб на германцев недобитых

С пустых обрушиться высот.

Зарниц гремучих полыханье,

Летучий, хищный блеск штыков…

И это всё – уже преданье

И достояние веков.

Ноябрь 1944, Норвегия

Родина

Дикие расстояния,

Страшные расстояния,

Северного сияния

Трепетные стояния.

Русским горящим городом

Смотрит из облаков оно;

Светлым могучим холодом

Звёздное небо ковано.

У ледяного терема

Бродит буран стреноженный,

Горы в снегу затеряны —

Малые, как горошины.

Здесь валуны, как грамоты, —

Далей пещерных вестники,

В мёрзлых гробницах – мамонты,

Этой земли ровесники.

В сопках, морозом выжженных,

Робкое сердце выстынет.

Только бесстрашный выживет,

Только могучий выстоит.

Русские, непокорные

Люди кремневой крепости,

Топчут вершины горные,

Белые от свирепости,

Далями великанскими

Маются, земли хозяева,

С бурями океанскими

Злые встречают зарева.

Лыжи спешат без отдыха,

Лодок скрипят уключины,

Груди не ищут продыха,

Мышцы узлами скручены.

Злобные смяты карлики,

Вбиты в могилы жёсткие,

Пьяные кровью Нарвика

Чёрные псы заморские.

Где им пустыми душами,

Лапами их паучьими

Править снегами-стужами,

Вольных владений кручами!

Вон побережья Мурмана,

Стонут гудками гавани,

Дымы летят, как турманы,

Спутники дальних плаваний.

В силах любого ворога

Встретить и побороть она,

Смуглая вся от пороха,

Снежная наша Родина!

1944, Мурманск

II. Утренний свет

Утренний свет

В том городе, где жили мы с тобой,

К заборам ник подсолнечник рябой,

И журавли, спеша на водопой,

Вплетались в сон предзорною трубой.

Потом скрипел на все лады обоз,

Ругал кобылу сонный водовоз,

И рыболов катился под откос,

Гремя ведром, седобород и бос.

А утро разгоралось всё смелей

В голубоватых кронах тополей,

И запах мёда долетал с полей

На крыльях ос и золотых шмелей.

Мы в сад входили. От незримых дел

Он, словно улей, целый день гудел:

Дрались жуки, за мухой стриж летел,

Шли муравьи войной в чужой предел.

Давным-давно, ветрами обнесён,

Замолк тот сад. Но, памятью спасён,

Как первый вздох,

Как звон струны сквозь сон,

В моей душе не умолкает он.

И, может быть, счастливый я такой

Затем, что где-то, за степной лукой,

Есть городок над тихою Окой,

Одетый в синий полевой покой.

10 ноября 1940, Москва

«Розовые свечи на каштанах…»

Розовые свечи на каштанах,

Розовые мальвы на баштанах,

Вечера, наполненные светом

Наших встреч, тревожных и нежданных…

Может, это снова мне приснится:

Звёздный свет, упавший на ресницы,

Холодок зубов и отзыв стоном

Трепетного горла певчей птицы.

И, повитый хмелем ночи чёрной,

Выгиб тела, лёгкий и покорный,

И в зрачках расширенных мерцанье

Жадности, угрюмой и упорной…

Соловьиный месяц, как он долог!

Промелькнули годы, словно сполох,

Но дыханье юности влюблённой

До сих пор осталось в майских долах.

И всю ночь брожу я по левадам,

Будто где-то здесь, за лунным садом,

Сам себя увижу, как бывало,

Мальчиком – в цветах – с тобою рядом.

23 августа 1940, Ильинское

«Санная дорога до Чернавска…»

Санная дорога до Чернавска.

Вьётся,

Вьётся снежная пыльца;

Свист саней от самого Ельца,

Ветер – у лица. И – даль. И пляска

Тонкого поддужного кольца…

А в снегах – без края, без конца —

Древняя, дремучая побаска,

Всё звенит, всё бредит детской лаской,

Лепетом младенца-бубенца;

До зари вечерней опояска

Где-то там, у отчего крыльца.

Дальнозоркой памятью увижу

За сто вёрст отсюда на закат

Низкую соломенную крышу,

Вровень с ней – сугробы, а повыше —

Дым над черепичною трубою:

Башенкой белёсо-голубою

В небо он уходит, языкат…

У отца на это свой загад:

Дым высокий – будет день хороший,

Утро ляжет лёгкою порошей…

Он коня выводит на раскат,

К проруби на речке, к водопою.

Ловит воду, заступив в ушат,

Конь стоялый бархатной губою.

Дома —

Шкуры волчьи на распялках,

Веники сухого чабреца,

Кадка взвару,

Мёду полкорца,

Печь – в полхаты, в петухах и галках

Цвета молодого огурца —

Мудрое художество отца…

Ночь.

Зелёный месяц на прогалках

Стёкол, в рамах тяжелей свинца,

Тёплая, дремотная ленца,

Отсвет лампы на дубовых балках.

А селом —

Гармоника с Донца,

Песни, песни – ничего не жалко!

Кони – в лентах, сани – в бубенцах,

Девушки в пуховых полушалках, —

Встреться,

И не вспомнишь об иных! —

Только

Звёздный свет в глазах у них,

Только губы – запах пьяных вишен…

И навеки станет сердцу слышен

Лёгкий бег кошёвок расписных.

Родина! В подробностях