Серго Орджоникидзе. Командарм советской промышленности - Илья Сергеевич Ратьковский

особом отношении И. В. Сталина к строительству Магнитогорского комбината[798]. Он отметил: «Построено немало. Когда смотришь на эту махину, сразу кажется, что сделано очень много, но, когда, товарищи, начинаешь подходить ближе, приходится сказать следующее: не все сделано так, как надо было сделать, и многое надо доделать. Если мы не хотим оскандалиться, если мы не хотим, чтобы наш гигант оскандалился на всю страну, на весь мир, — ибо Магнитогорский комбинат это тот же своеобразный Сталинградский тракторный завод, за которым следит не только вся страна, но и весь мир, — надо срочно перестраиваться… Ни один магнитогорец не может отрицать, что вся страна помогала строить Магнитогорский завод, страна ни в чем не отказывала Магнитострою. Магнитострою — лес, Магнитострою — металл, Магнитострою — импорт, все шло на Магнитострой. Магнитка стала знаменем страны. На примере Магнитки большевики должны были показать всей стране и всему миру, что они металлургические заводы будут строить и будут их осваивать».

Предпринял Орджоникидзе и меры для улучшения снабжения рабочих предприятия. «После визита Орджоникидзе в Магнитогорск в 1933 году администрация комбината и местные политические руководители начали уделять серьезное внимание вопросам, связанным с потребительскими товарами. Под Магнитогорском были организованы специальные государственные сельские хозяйства (совхозы), чтобы снабжать город картофелем, молоком, капустой и мясом. К 1936 году продовольственный вопрос был решен»[799].

Посетил он в летней поездке 1933 года и Челябинск. Ранее здесь, 1 июня 1933 года, был введен в действие Челябинский тракторный завод (ЧТЗ). В дальнейшем Орджоникидзе держал под личным контролем развитие ЧТЗ. В 1936 году он сказал: «Вступление в эксплуатацию ЧТЗ им. Сталина имеет огромное значение для переустройства нашего социалистического сельского хозяйства. Рядом с тракторами „ХТЗ“ и „СТЗ“ на колхозных и совхозных полях выступит трактор „сталинец“, в три раза сильнее их»[800].

Поездка не ограничилась перечисленными городами и предприятиями. Она носила комплексный характер. «Летом 1933 г. Орджоникидзе совершил поездку по восточным районам, где тогда создавался Урало-Кузнецкий комбинат — вторая угольно-металлургическая база страны. Сначала нарком побывал на Кузнецком металлургическом комбинате»[801]. В поездке его сопровождал начальник отдела капитального строительства Наркомтяжпрома С. З. Гинзбург.

1 августа в 6:30 утра Орджоникидзе в сопровождении секретаря крайкома ВКП(б) Роберта Эйхе прибыл в Сталинск (в 1931–1932 — Новокузнецк, потом до 1961 — Сталинск, затем и по настоящее время — Новокузнецк). Там он в течение пяти часов осматривал металлургический завод, традиционно посетил все цеха, разговаривал с мастерами и рабочими. Решались, как и всегда, социальные вопросы. Позднее открывшийся 6 ноября 1933 года в Сталинске городской драматический театр получил имя С. Орджоникидзе[802].

2 августа Орджоникидзе участвовал в собрании партийно-хозяйственного актива Сталинска, где поставил задачу строительства второй очереди металлургического комбината. Коллектив Кузнецкстроя завершил строительство второй очереди предприятия в 1933–1935 годах[803].

После Сталинска Серго выехал в Кемерово. Из Кузбасса 5 августа на сутки он прибыл в Новосибирск. Здесь его также сопровождал Роберт Эйхе и председатель крайисполкома Ф. П. Грядинский, а также секретарь Новосибирского горкома С. А. Шварц. В городе он посетили завод «Сибкомбайн».

8 августа Орджоникидзе вместе с секретарем Уральского обкома ВКП(б) И. Д. Кабаковым посетил строительство Уралвагонзавода в Нижнем Тагиле, которое началось в 1931 году. Состояние дел не удовлетворило Орджоникидзе. При огромном объеме земляных работ (миллионы кубометров) они выполнялись ручным способом. Орджоникидзе немедленно отдал указание о передаче на стройку трех экскаваторов, а по возвращении в Москву решил вопрос со стройматериалами. «Тагильский комбинат должен строиться культурно, образцово, дешево, высококачественно», — говорилось в постановлении Уральского обкома от 24 октября 1933 года. В отличие от Кузнецкого и Магнитогорского заводов, которые строились с привлечением иностранных специалистов, по проектам и с использованием оборудования иностранных фирм, перед Тагилстроем ставилась задача построить Ново-Тагильский металлургический, коксохимический и огнеупорный заводы исключительно силами советских специалистов и рабочих, по советским проектам и с отечественным оборудованием. Уже в этот приезд Орджоникидзе выразил уверенность в перспективах завода, при осмотре предприятия он, улыбаясь, заявил: «Тагильский завод будет работать и при коммунизме»[804].

Возвратился в Москву Орджоникидзе в середине августа 1933 года и присутствовал на заседании Политбюро уже 15 августа. В этой поездке им было много сделано. Отчасти его заслуги в индустриализации страны признавались в решении этого заседания Политбюро об утверждении постановления ЦК КП(б)У о присвоении заводу «Азовсталь» имени Серго Орджоникидзе[805].

Орджоникидзе, Каганович и Вышинский

Однако в то же время, по возвращении из командировки, он узнал и о новой жесткой критике в его адрес со стороны Сталина, справедливой только отчасти. 16 августа в уголовно-судебной коллегии Верховного суда СССР началось слушание дела о некомплектной отгрузке комбайнов, к уголовной ответственности по которому были привлечены работники ряда хозяйственных органов и руководители завода «Коммунар»[806]. Обвинителем на суде выступал заместитель прокурора СССР А. Я. Вышинский, который в заключительной речи, в частности, заявил: «Процесс дает нам основание для постановки общих вопросов работы советских хозяйственных организаций… Я говорю о Наркомземе Союза… я говорю о Наркомтяжпроме… я говорю о республиканских органах»[807]. Такая постановка вопроса возмутила руководителей НКТП (Г. К. Орджоникидзе) и Наркомзема (Я. А. Яковлев). 24 августа в отсутствие Сталина Орджоникидзе добился обсуждения этого вопроса на заседании Политбюро. В результате было принято решение «Указать т. Вышинскому, что он не должен был в своей речи давать такую формулировку… которая дает повод к неправильному обвинению в отношении НКТяжа и НКЗема»[808]. Против подобного развития выступал в том числе секретарь Днепропетровского обкома партии М. М. Хатаевич, направивший письма ряду членов советского руководства, в том числе Орджоникидзе. Отметим также, что Хатаевич и Каганович были знакомы с 1917 года, они вместе работали в Полесском (Гомельском) комитете большевистской партии[809].

О некоторых подробностях этого обсуждения свидетельствуют письма его участников. Как писал Сталину Л. М. Каганович, на заседании выяснилось, что публикацию в «Правде» и ход судебного процесса курировал В. М. Молотов. Сам Вячеслав Михайлович 8 сентября писал Сталину: «На совещании в ЦК были, кроме меня, Каганович, Калинин, Орджоникидзе, Яковлев и Вышинский (Акулов оказался за городом). Ты знаешь отношение Калинина к таким делам — он всегда „за хозяйственников“, „обиженных“ судом и РКИ, в данном случае тем более. Вышинский под напором Орджоникидзе сразу же заявил, что он допустил грубую ошибку и вообще держался униженно. На меня посыпались личные нападки гнуснейшего типа со стороны Орджоникидзе, что все это — дело моих рук, за спиной ЦК, работать с М. [Молотовым. — Сост.] невозможно и пр… Несмотря на это и несмотря на то, что Каганович молчаливо соглашался с Орджоникидзе, я не должен был сдаваться»