Серго Орджоникидзе. Командарм советской промышленности - Илья Сергеевич Ратьковский

Уральская командировка 1934 года

Летом явные проблемы обозначились на уральских заводах, в том числе опять на Магнитогорском металлургическом[840]. Следует отметить, что данный завод для Серго значил очень много, в определенной степени это было его детище. Характерна в этом отношении ситуация весной 1934 года, когда в марте в Москву приехали актеры местного театра рабочей молодежи (ТРАМ, сейчас Магнитогорский драматический театр им. А. С. Пушкина) для участия во Всесоюзной театральной олимпиаде. После завершения конкурса их принял Орджоникидзе. «Серго радушно приветствовал молодых артистов. „Я чувствую Магнитогорск вот здесь“, — сказал он, указывая одновременно на сердце и на шею, а в конце беседы прибавил: — „Передайте Завенягину, что я даю ТРАМу тридцать тысяч рублей и грузовик и предлагаю, чтобы и он дал столько же“»[841]. Завенягин выполнит это поручение.

В ложе Большого театра. В первом ряду слева направо: 1 — председатель ЦИК СССР А. С. Енукидзе, 3 — народный комиссар тяжелой промышленности СССР Г. К. Орджоникидзе, 4 — заместитель председателя ОГПУ Я. С. Агранов

Москва, 1934

[РГАСПИ. Ф. 85. Оп. 32. Д. 63]

Теперь же вновь на предприятии наблюдались проблемы. Это потребовало личного вмешательства Серго: «Несмотря на свое подорванное здоровье, тов. Орджоникидзе часто выезжал на заводы, стройки, чтобы лично устранить недочеты в работе»[842]. 5 августа Политбюро разрешило Орджоникидзе новую поездку на заводы и стройки Урала с 7 августа до конца месяца. О предстоящей поездке Орджоникидзе сообщил Сталину в шифротелеграмме от 8 августа: «Завтра выезжаю на Урал»[843].

Корреспондент газеты «За индустриализацию» Г. Л. Вайс вспоминал: «И вот теперь он решил сам побывать на месте, посмотреть на все своими глазами. На большой карте страны был начертан длинный и сложный маршрут путешествия. Жирная красная линия пролегла от Москвы до Перми, потом круто поднялась на север, к Березнякам и Соликамску, оттуда повернула к Красноуральску. В этом месте была нарисована большая точка, условно обозначавшая новый, затерявшийся в тайге город. Потом, спускаясь все южней и южней, жирная красная черта запетляла то в Калату, то в Нижний Тагил, завернула к руднику им. III Интернационала, затем потянулась к Пышме, Свердловску, скользнула в сторону, к Первоуральску и Ревде, устремилась, наконец, к живописным Ильменским заповедным озерам, в стариннейшие уральские города Кыштым, Карабаш, Челябинск. В молодом и самом любимом детище наркома, в городе Магнитогорске, жирная красная черта иссякла, оборвалась…»[844]

Утром 11 августа Орджоникидзе прибыл в Пермь[845]. Он посетил местный машиностроительный завод, а затем вел прием у себя в вагоне. Вскоре вышло постановление ЦК ВКП(б) о пермской организации, в котором говорилось как о недостатках в сельском хозяйстве, так и о состоянии местной промышленности, которая план первого квартала выполнила только на 76,3 %. Результатом стали кадровые перестановки, решение об усилении пермской парторганизации[846]. После Перми на быстроходном катере Орджоникидзе посетил Соликамск и Березниковский химический комбинат, где заканчивался ввод второй очереди предприятия. «Товарищу Орджоникидзе, который на днях был на комбинате, пришлось сделать значительно меньшее количество замечаний относительно производства в строительстве, чем относительно грязи и отсутствия заботы о живом человеке. При посещении наркомом уральских заводов изрядное время посвящается обходу квартир рабочих, инженеров, столовых, магазинов, дворцов культуры, кино и т. д. … На прекрасной фабрике-кухне плохо и невкусно изготавливают пищу, и во время ее осмотра нашли крыс в овощехранилище. Заведующий фабрикой был немедленно арестован и предан суду»[847].

Официальной целью поездки на Урал была проверка выполнения постановлений СНК и Наркомтяжпрома, касавшихся строительства Уралвагонзавода и Ново-Тагильского металлургического завода. Отметим, что в августе Комиссия партийного контроля приняла постановление «Об очковтирательстве отчетности по снижению себестоимости строительства на Уралвагонстрое»[848], поэтому обычной проверкой посещение заводов не было. 21 августа Серго выступает на партактиве Уралвагонстроя. Вот как вспоминает об этой поездке в Тагил наркома тяжелой промышленности ветеран труда треста К. Ф. Ляпцев: «Мне лично довелось видеть, как Г. К. Орджоникидзе после беседы с бригадой землекопов направился в ближайшую столовую и снял там пробу с обеда… В связи с тем, что на Уралвагонзаводе затянулось освоение цеха литья чугунных колес, построенного по американским проектам и по американской технологии, что сдерживало выпуск вагонов, нарком принял решение о строительстве бандажного цеха в составе Ново-Тагильского металлургического завода. Из Тагила Орджоникидзе выехал в Красноуральск[849], где к концу года должен был вступить в строй крупный медеплавильный комбинат. Убедившись в том, что к строительству большой железобетонной галереи и электрической троллейной дороги там даже не приступали, а это могло послужить причиной срыва пуска комбината, он по телефону связался с управляющим „Тагилстроем“ М. М. Царевским и попросил его оказать красноуральцам помощь. Через двое суток 2000 тагилстроевцев были уже в Красноуральске. Угроза своевременному пуску медеплавильного комбината была ликвидирована»[850]. Заканчивая осмотр красноуральского медеплавильного завода, он посетил электроподстанцию. Здесь он заметил небольшой ухоженный скверик с цветами. Как выяснилось, его устроила жена начальника подстанции К. Г. Суровцева. Этот участок резко контрастировал с территорией завода. «Жена инженера! — воскликнул Орджоникидзе. — Мы и представить не можем, какая это силища! Это же в большинстве своем культурные, образованные женщины, прекрасные люди… Но мы их еще не сумели увлечь нашим делом, подключить к нашей работе…»[851] Так из небольшого события родился новый почин — движение женщин-общественниц, впоследствии ставшее всесоюзным[852].

24 августа Орджоникидзе с проверкой работы открытого годом ранее Уралмаша прибыл в Свердловск, это был его четвертый визит в город. Вскоре он приехал на завод вместе с секретарем Свердловского обкома ВКП(б) И. Д. Кабаковым. Выступая перед уралмашевцами, Орджоникидзе отметил подвиг и энтузиазм трудящихся, за короткое время воздвигших гигант отечественной индустрии: «Ваш завод построен таким образом, что вы можете бесперебойно выпускать машины». Однако Орджоникидзе не ограничился этим. Согласно архивным материалам, выявленным историком В. А. Сахаровым: «На трибуну один за другим выходили работники завода. Из их выступлений вырисовывалась хорошо знакомая наркому картина — виноватые в неудачах есть всюду, только не на заводе. Это возмутило Орджоникидзе. Ведь на календаре была середина 1934 года! За плечами — богатый опыт освоения новой техники. „Скажите, пожалуйста, — обратился он к собравшимся, — что лимитирует ваш завод, какая машина, какой цех, какой агрегат? Пускай выступит начальник цеха, ударник или неударник, парт[ийный] организатор или профсоюзный организатор и скажет мне, какой цех вас лимитирует? Ни один из вас не может этого… сказать“. Тон выступления наркома становится все более жестким. „Вы будете мне говорить о недостатках, о нехватке станков, а я буду слушать вас об этом? Простите, но слушать я не стану. Больше того, категорически запрещаю кому-то