MARVEL: Небесный Кузнец - Expero

от чего отталкиваться, — с улыбкой сказал я, довольный собранной информацией. Лезть в дела Озборнов я не собирался, но и отговаривать Питера не стал. Пусть копает. Норман наверняка продумал легенду, а значит, этот колледж действительно существует.

— Да… эм, Джон… Я, наверное, поеду, — виновато пробормотал Питер, поднимаясь.

Моя улыбка мгновенно исчезла.

— Чего? Прямо сейчас? А как же работа над Снадобьем? — в моем голосе прозвучали ледяные нотки. — Мы же договорились. Сегодняшний день должен был принести реальную пользу.

— Там Эм Джей… Ей очень плохо… Она ничего не понимает… — под моим тяжелым взглядом голос Питера становился все тише. — Я должен ее поддержать. Но я вернусь, честно! Сегодня же вечером…

Он буквально пятился к выходу, разрываемый между долгом перед подругой и обязательствами передо мной. Я молчал, давая ему в полной мере ощутить мое молчаливое осуждение. Вот оно. Вмешательство реального мира. Все эти дружба, отношения… якоря, которые тянут гения на дно бытовухи…

Но все же блять! Мысленно выругался я, глядя на Питера. Почему я забыл, что за его монструозным интеллектом все еще скрывается закомплексованный юноша, безответно влюбленный в типичную девушку? И сейчас, когда у него появился шанс побыть для нее «рыцарем в сияющих доспехах» или просто плечом для слез, он его, конечно же, не упустит. Вся наша работа и все планы — все это отходит на второй план перед зовом подростковых гормонов. Ладно, я выше этого. Снадобье может и подождать.

Я заставил себя выдохнуть, сгоняя с лица ледяную маску раздражения. Контроль. Главное — контроль.

— Кхм… Ладно, — мой голос прозвучал нарочито спокойно. — Просто неожиданно. Но я понимаю. Во сколько тебя примерно ждать?

— Постараюсь вернуться после обеда, — с облегчением ответил он. — Просто Эм Джей нужно выговориться, а она… она очень много говорит, когда расстроена.

— Хорошо, я тебя понял. Главное, чтобы ты много не говорил, — предупредил я, глядя ему прямо в глаза.

— Конечно, Джон! — серьезно кивнул Питер, мгновенно уловив намек. — Личное — это личное, а секретное — это секретное. Я умею хранить тайны! Можешь не переживать.

Он вызвал такси, быстро закинул в рюкзак планшет и блокнот, но потом, подумав, оставил рюкзак у меня — немой залог своего возвращения. Питер уже был у двери, когда его телефон снова зазвонил. Он посмотрел на экран.

— Доктор Коннорс? — задумчиво пробормотал он. В этот момент у меня по спине пробежал холодок. Дурное предчувствие.

— Поставь на громкую, пожалуйста, — попросил я. Питер недоуменно кивнул, но послушался.

— Алло, Питер? Скажи, как у тебя с загруженностью в следующие две недели? — раздался из динамика уставший и обеспокоенный мужской голос.

— Эм… — Питер выразительно посмотрел на меня. — За исключением пары личных проектов сегодня-завтра, в остальные дни пока относительно свободно. А что?

— Отлично. Можешь, пожалуйста, с четверга подменить Гвен и поработать в лаборатории в ее часы? Оклад, естественно, повысим.

Что-то случилось с Гвен?

— А что с ней? — озвучил мой немой вопрос Питер.

В трубке повисла тяжелая пауза. Голос Коннорса стал тише, в нем послышалась неподдельная скорбь.

— У нее… У нее отец умер. Капитан Джордс Стейси. Сейчас ей не до работы и не до учебы. Я ее прекрасно понимаю.

Оу. Вот оно. Ключевое паучье событие. Жестоко. И как бы цинично это ни звучало, наверное, так и должно было быть. В ряде версий мультивселенной, которые я помнил из обрывков метазнаний, предотвращение таких событий — смерти дяди Бена или капитана Стейси — приводило к катастрофам. К такому глобальному пиздецу, по сравнению с которым вторжение читаури — детский лепет. Речь шла об уничтожении целых реальностей. Так что нет. В это я точно не полез бы ни при каких обстоятельствах, как бы жестоко по отношению к Гвен это ни было…

— Да… да, я понимаю, Доктор Коннорс, — потрясенно ответил Питер. — Пусть она примет мои соболезнования… Конечно, я подменю Гвен, не переживайте.

Звонок завершился. Питер, опустив телефон, замер, уставившись пустым взглядом в дверь. Тяжелая тишина повисла в гостиной.

— Ты знал? — его голос прозвучал неожиданно холодно и тихо, а сам вопрос пусть и был странным, но учитывая, что я попросил включить громкую связь, вполне логичным.

— Откуда? — я спокойно встретил его взгляд. — Я имя Гвен впервые услышал от тебя пару дней назад, не говоря уже о ее отце. Просто второй неожиданный звонок за утро, интуиция шепнула что что-то неладное. Вот и попросил включить громкую.

А ведь действительно… 22 сентября, вторник. Фантастическая Четверка стартует в космос. Гарри Озборн исчезает в Европе. У Гвен Стейси, нынешней Женщины-Паука пока еще без серьезных противников, погибает отец — переломный момент для ее становления на путь борьбы с кем-то посерьезнее чем подворотная шелупонь. Три неординарных события за одно утро. Два из них напрямую коснулись Питера, который в подобных историях в необъятном мультиверсе часто бывает то связующим звеном, то катализатором всякого дерьма.

Возможно, это просто паранойя. А возможно, во мне говорит «Мастер-часовщик», подмечая детали и складывая их в единый механизм. И сейчас он буквально кричал мне, что шестеренки мироздания пришли в движение. Началось что-то большое.

— Да… прости… — Питер тряхнул головой, отгоняя подозрения. — Просто… две херовые новости за одно утро. Ладно, я пошел. На связи.

Он вышел, и я остался один в тишине дома. Предоставленный сам себе, я думал, чем заняться. Ответ был очевиден. Хватит оттягивать. Пора.

Я открыл интерфейс Системы. Вкладка «Технологии». Палец без колебаний навис над нужной строкой. «Технологическая Модернизация». Я нажал кнопку подтверждения. Цифры на балансе ОР сменились с 1100 на 400. В тот же миг мой мир взорвался.

Это была не просто головная боль. Это был… Пиздец. Ощущение, будто мой череп раскалывают на части изнутри, чтобы залить внутрь расплавленный металл знаний. Перед глазами со скоростью света проносились чертежи, схемы, физические законы, химические формулы, принципы материаловедения и квантовой инженерии. Миллионы гигабайт информации вливались напрямую в мой мозг. Я успел лишь сделать шаг к дивану, прежде чем ноги подкосились, и темнота поглотила меня, а залитые знания как оказалось были лишь верхушкой айсберга. Ибо после темноты начались сны.

Мне определенно что-то снилось. Нечто вязкое и сюрреалистичное, что пробивалось даже сквозь остаточную боль в черепной коробке. Красная, пыльная планета под чужим солнцем. Гигантские, хитиновые гуманоиды-тараканы, чье стрекотание отдавалось в костях. И я — один из сотен ученых-колонизаторов, выживающий в этом аду. Воспоминания о высокотехнологичных лабораториях на далекой, синей Земле вызывали острую, почти физическую тоску. Здесь же, на Марсе, приходилось творить из мусора. Из центрифуги, 3D-принтера и пары линз я собирал