Конде Наст. Жизнь, успех и трагедия создателя империи глянца - Жером Каган

Вся нация, переживающая тяготы войны, готовит снаряжение для солдат, поставляет продукты и одежду, занимается благотворительностью. В обстановке отчаяния нет места для роскошных изданий. И потом, команде кажется, что будет осмотрительнее сохранить драгоценный запас бумаги на будущее, которое, как все опасаются, будет еще мрачнее. И даже если бы номер все-таки появился, то рекламодатели – по традиции, в прессе рекламная вставка оплачивается после публикации – наверняка не смогли бы сдержать свои обязательства.

На заре 14 июня 1940 г. немцы вошли в Париж. Оставшиеся в городе жители, проснувшись, видят, как над Эйфелевой башней развевается флаг со свастикой. К их числу не относятся ни Мишель де Брюнофф, ни супруги Фогель. Главный редактор журнала Vogue, прежде чем принять решение уехать вместе с женой и детьми к кузенам в Сомюр, навел порядок в бумагах, оставшихся в доме № 65 на Елисейских Полях. Супруги Фогель, как и миллионы французов, направились на юг Франции, чтобы укрыться вместе с некоторыми сотрудниками Vogue и Jardin des modes в старинном замке в провинции Перигор. Антифашистская политика журнала VU превращает их во врагов нацистского режима. Страшась немецкого наступления, Мишель де Брюнофф с семьей в конечном счете присоединяется к супругам Фогель в замке де ла Валад.

После перемирия, подписанного 22 июня 1940 г., каждый принимает собственное решение. Супруги Фогель продолжают путь на юг: они приняли приглашение Конде Наста приехать работать вместе с ним в США. Скоро пароход отвезет их из Лиссабона в Нью-Йорк. Что касается Мишеля де Брюнофф, он в конце июля решает вернуться в столицу, чтобы с помощью Томаса Кернана заняться делами Vogue и Jardin des modes. Но на что остается надеяться?

В Париже редакцию уже посетили оккупационные силы: опечатали практически все помещения, сменили некоторые замки (в том числе на двери фотостудии), забрали оборудование. Немцы действительно проявляют пристальный интерес к индустрии моды и ко всему, что имеет к ней отношение: это не только символ величия и престижа, это также манна небесная с точки зрения финансов, которой Геббельсу хотелось бы осыпать Берлин или Вену.

Люсьену Лелонгу, назначенному своими собратьями глашатаем высокой французской моды, удастся убедить нацистского министра пропаганды в том, что этот проект нежизнеспособен и нужно дать возможность французским кутюрье работать в городе, который дарит им вдохновение и лучше им известен. Переговоры Мишеля де Брюнофф с оккупационными властями с целью получить разрешение на возобновление выпуска журналов Vogue и Jardin des modes окажутся менее плодотворными. Как только они понимают, что французский издатель не позволит манипулировать собой так, как они того желают, цензура просто-напросто отказывает ему в праве на издание. В любом случае немцы намерены развивать французскую версию Die Dame, своего журнала о культуре, моде и обществе.

По другую сторону Атлантики, где поражение Франции значительно подорвало моральный дух Наста, эта новость воспринимается как еще один удар. Остается только надеяться, что война как можно скорее закончится победой союзников.

В ожидании этого исторического дня Конде Наст и Эдна Чейз решительно настроены изо всех сил помогать своим французским друзьям. Прежде всего они, пользуясь тем, что почтовые отправления пока не прекратились, заверяют их в своей поддержке и передают новости о супругах Фогель, об американской команде и медиахолдинге. Письма, пришедшие из-за океана, вселяют надежду на лучшее будущее. Главное, что Наст и Чейз пополняют банковский счет французского филиала так, что даже в случае установления блокады Мишель де Брюнофф и Соланж д’Айен могут не стеснять себя. Благодаря этим хлопотам оба сотрудника до конца 1942 г. не знают нужды. А в случае форс-мажора Нью-Йорк разрешает Мишелю де Брюнофф использовать специальный резерв в качестве частного займа. Американское издание также не забывает своих верных помощников – иллюстраторов и фотографов редакции, которые в силу обстоятельств обречены на безработицу.

Наст и Чейз убеждены, что в ближайшие месяцы связь между Францией и Соединенными Штатами прервется. Письма из одной страны в другую уже приходят нерегулярно. Статьи и рисунки, отправленные из Марселя, не всегда доходят до адресата. В мае 1941 г., принимая во внимание эти сложности, Конде Наст просит Мишеля де Брюнофф прекратить попытки отправлять отчеты о парижской моде и свести к минимуму расходы французского филиала.

Наст и Чейз, возможно, не осмеливаются произнести вслух, что по ту сторону Атлантики клиентки не желают перенимать стиль, в котором чувствуются ограничения, дефицит и необходимая сдержанность. После массовой отправки мужчин в Германию французские фабрики и заводы простаивают. Увеличения часов рабочего времени в неделю, узаконенного в 1939 г., будет недостаточно для того, чтобы остановить падение производства. Не считая того, что оккупанты обложили тяжелой данью французскую промышленность. Из 10 миллионов пар обуви, пошитой в течение 1939 г. (в шесть раз меньше, чем до войны), 6 миллионов пар предназначены для рейха. С сентября 1940 г. французы обязаны заявлять о запасах текстильного сырья. В 1941 г. вводится карточная система на одежду.

Основной гардероб женщины определяется следующим образом: «два платья, два халата или блузы, один плащ, две пары зимних перчаток, зимнее пальто, три верхние рубашки, две комбинации, трое трусов, шесть пар чулок, шесть носовых платков». За пределами этого минимума женщина может подать прошение на талон на текстильные товары.

Благодаря активности Синдиката высокой моды была разработана система, которая позволит уберечь этот сектор. В июле 1941 г., в то же время, когда вводится карточная система на одежду, задумывается карточка покупателя модельной одежды, которая позволяет иметь доступ к высокой моде при соблюдении таких строгих условий, как вычет половины баллов с индивидуальной карточки на одежду. Эта мера поддерживается правительством и поощряется министром пропаганды.

Правительство Виши видит в ней средство контролировать образ женщины и пропагандировать идею о том, что французская элегантность выживет во что бы то ни стало. В Берлине считают важным, чтобы располагающие средствами француженки и жены немецких офицеров одевались одинаково: это великолепный символ сближения побежденных с победителями. Чтобы стимулировать творчество, допускаются отступления. Французским кутюрье, хотя и обязанным соблюдать некоторые правила, направленные на экономию тканей и «акцентирование женственности» (то есть на исключение смелого мальчишеского силуэта, популярного в эпоху между двумя войнами), предлагают дополнительное сырье.

После открытия театров, ресторанов, музеев, ипподромов, кинотеатров, оперы и мест для общения и развлечений мода хотя и выглядит иначе, но не исчезает: цвета стали темнее, юбки короче и без прикрас, длиной до середины колена, жакеты с квадратными плечами, непритязательный фасон и минимум украшений. Дамскую сумочку заменяет сумка на длинной ручке через плечо (из синтетических материалов): она более практична для езды на велосипеде и позволяет переносить кое-какие покупки и противогаз.