Михаил Суслов. У руля идеологии - Вячеслав Вячеславович Огрызко

Есть основания полагать, что Куусинен одно время вёл и продвигал сразу нескольких молодых функционеров, в том числе Суслова и Андропова. В случае неудачи или провала одного проекта он собирался поддержать альтернативный. История с разбором вильнюсской анонимки должна была, по его мнению, подтолкнуть к образованию новой тесной связки Суслов – Андропов. Молодой инспектор ЦК Андропов помог Суслову выкрутиться из старых историй, а окрепший Суслов в свою очередь обязан был взять шефство над коллегой и поспособствовать его продвижению.

Когда не удалось подвинуть в сторону Снечкуса и Суслова руками аппарата Маленкова, Берия разработал другую хитроумную комбинацию. Маленков считал необходимой борьбу с засильем сионистов. Берия, уже успевший осудить борьбу с космополитами, теперь встал в позу защитника интересов титульных наций союзных республик. Подобрать соответствующие факты ему помог генерал Сазыкин. К слову, в отличие от Андропова и Черноуцана, Сазыкин с инспекцией в Литву ездил тайно, а потом об итогах своей командировки даже не посчитал нужным поставить в известность Снечкуса. Тот позднее рассказывал: «Этот Сазыкин шнырял по Литве, был в Литве два раза, но в ЦК не зашёл, и ЦК не знал даже, что он в Литве был инкогнито»[209].

Записку о положении в Литве Берия внёс в ЦК 8 мая 1953 года. Потом появилась справка заведующих. Смысл этих двух документов сводился к тому, что больше половины ключевых должностей в Литве за последние годы заняли приезжие русские, которые даже не собирались учить литовский язык, а национальные кадры были задвинуты на обочину.

Берия обвинил Центр и действующее руководство Литвы в массовых репрессиях против литовской интеллигенции и крепких крестьянских хозяйств (по его данным, в республике репрессии затронули 270 тысяч человек). При этом антисоветское подполье в республике, по мнению Берии, так и не было разгромлено. В итоге Берия предложил немедленно отозвать из Вильнюса всех высокопоставленных русских сотрудников, не выучивших литовский язык, а всё делопроизводство перевести в республике с русского на литовский. Конечно же, он собирался разобраться и со всеми бывшими кураторами Литвы, и прежде всего с Сусловым.

Под давлением Берии Президиум ЦК 26 мая 1953 года признал работу ЦК Компартии Литвы и Совета министров Литвы по укреплению советской власти в республике неудовлетворительной. Дальше стоило ждать оргвыводов. Не случайно Суслов срочно запросился в отпуск, чтобы где-то отсидеться в новые смутные времена.

Вообще, в конце мая и начале июня 1953 года всё шло к тому, что власть в стране и партии от Маленкова перетечёт к Берии. Ради этого он активизировался по всем линиям. Помимо «заступничества» за представителей титульных наций, он инициировал вопрос об образовании единого германского государства.

Хрущёв не без оснований боялся, что в случае победы Берии места в новой конфигурации власти ему не найдется. Поэтому он пошёл на опережение и организовал целую операцию с привлечением крупных военачальников по аресту и устранению опасного конкурента. Кстати, едва узнав об аресте Берии, Суслов тут же прервал отпуск и вышел на работу.

Итоги разработанной Хрущёвым спецоперации должен был подвести открывшийся 2 июля 1953 года пленум ЦК. Но что интересно: основной доклад «О преступных антипартийных и государственных действиях Берия» Президиум ЦК поручил сделать не Хрущёву, а Маленкову. Суслов же записался для выступления в прениях. Но очередь до него так и не дошла. Он был включён лишь в комиссию по разработке резолюции. Правда, Суслов по этому поводу сильно не расстроился. У него появились новые заботы.

Дело в том, что большая часть страны не понимала, что всё-таки произошло и какой курс выбрала партия. В растерянности была и творческая интеллигенция. Пантелеймон Пономаренко, возглавивший слитые в одно Министерство культуры кучу занимавшихся ранее пропагандой и искусством ведомств и организаций, объявил нечто вроде идеологического НЭПа. Но до каких пределов распространялись новые свободы?

По логике, разъяснить происходившее хотя бы партактиву должен был секретарь ЦК Пётр Поспелов, ведь это он курировал в партаппарате вопросы пропаганды и культуры. Но он сам не до конца мог уловить последние веяния. Судите сами. Сталин был для него всем. И вдруг Маленков, возглавивший Президиум ЦК, стал на всех давить и требовать отказаться от дальнейшей поддержки культа недавно умершего вождя. Какую взбучку он устроил Поспелову за то, что тот после похорон Сталина проморгал публикацию в «Правде» одной фотографии, где Сталин был запечатлён в компании с Мао Цзэдуном!

Поручение Политбюро М.А. Суслову об упорядочении авторских гонораров. 1950 г. [РГАНИ]

Не случайно часть пропагандистских функций Поспелова летом 1953 года перешла к Суслову. Уже 8 июля он провёл совещание с руководителями ключевых подразделений нового министерства культуры и учёными. А 9 июля состоялась его беседа с ведущими писателями и группой академиков.

Из писателей на встречу к Суслову были приглашены Илья Эренбург, Фёдор Гладков, Константин Федин, Анатолий Софронов, Николай Тихонов, Аркадий Первенцев и Владимир Ермилов. Из академиков позвали Виктора Виноградова, Николая Цицина, Всеволода Авдиева, Аркадия Мордвинова, Евгения Тарле и Александра Опарина.

Но, смотрите, при этом были проигнорированы несколько руководителей Союза писателей, в частности Фадеев, Сурков и Симонов. Случайно ли? Конечно, нет. Часть писательского руководства явно не вписывалась в новый курс Кремля. Не зря первым в списке приглашённых к Суслову значился Эренбург. Видимо, новое руководство страны возлагало на него особые надежды. Имея огромный авторитет и связи в Европе, он должен был стать символом новой политики партии в сфере культуры. Не исключено, что именно ему Кремль собирался поручить составление некоего перестроечного манифеста или даже целой программы по либерализации советского общества. Кстати, вполне возможно, что именно июльская встреча с Сусловым подтолкнула писателя взяться за повесть «Оттепель», которая и должна была провозгласить начало новой эпохи в советской политике.

Письмо М.А. Суслова И.В. Сталину по вопросам Союза советских писателей. 1950 г. [РГАНИ]

Одновременно Суслов как бы давал шансы встроиться в новый курс и некоторым другим художникам, причём как из лагеря охранителей, так и из группы прогрессистов. Однако, как и Поспелов, он не был тогда полностью свободен. Безусловно, его тоже во многом сковывало наличие, скажем так, нескольких хозяев: Хрущёва и Маленкова (а ещё раньше в это число входил и арестованный в июне Берия).

Поручение ЦК КПСС М.А. Суслову и другим о подготовке 2‐го съезда писателей. 1954 г. [РГАНИ]

Очередной шаг к устранению двоевластия в партии был сделан сразу после Июльского пленума. Уже 11 июля 1953 года Хрущёв, по сути, потребовал у Маленкова в награду за отстранение Берии поделиться с ним частью полномочий. А тот проявил мягкотелость, что в политике вообще-то недопустимо. В итоге было принято постановление: «Выработку повестки заседания и подготовку