Карнавал Безумия. Хроники саморазрушения в стиле панк - Миша Бастер

Может быть, это сотрудничество со спецслужбами было в какой-то степени более эффективным для становления меломанского сообщества, чем попытки московской рок-оппозиции как-то условно противостоять деятельности спецслужб. Это противостояние было менее конструктивным, хотя и как бы более нравственным. Нельзя сказать, что это было совсем уж без толку, потому что такое противостояние не давало спецслужбам возможности выхолащивать творческую жизнь. Мы их практически подталкивали быть более убедительными, заставляя говорить: мол, журнал «Урлайт» вам всё врёт, когда пишет, что из вас тут хотят сделать каких-то филармонических кастратов. Ни хрена! Пусть Мамонов хоть мочится на сцене, всё можно! Ну, на самом деле не до такой степени, конечно… Что, собственно, и показала акция со квазистриптизом во время концерта группы «Чудо-Юдо» на «Фестивале Надежд» зимой 1987 года. Там вообще смешная борьба была: провокацию со стриптизом, которая на самом деле была органичной частью шоу группы, рок-лаборатория приписала козням оппозиции. В результате нас стала травить «Комсомольская правда», дело дошло до суда.

М. Б.: Активист и собиратель аудиоконтента рок-лаборатории Саша Агеев утверждал, что резонанс там был от того, что у известного тусовщика и позднее гитариста «Резервации здесь» Димы Дауна, выдававшего себя за директора «Чуда-Юда», нашли косяк, и суд был по этому поводу.

С. Г.: Кхе-кхе! Как-то сомнительно это, мягко говоря. Думается, Агееву было важно перевести стрелки немного вбок от реальной картины. Хотя Дима Даун, конечно, исстари ходил по самой грани, что его в итоге и погубило.

Рамки той «творческой свободы», которую мы своей критикой вынуждали в рок-лаборатории осуществлять, были отнюдь не безграничны. В спецслужбах существовали разные группировки и отделения, преследовавшие разные цели. На мой субъективный взгляд, тогда было два основных противоборствующих гебистских клана: как бы совки-консерваторы и как бы потенциальные коммерсанты-прогрессисты, настроенные погреть лапы на перестройке. Рок-лаборатория, существовавшая под крылом последних, тогда могла легко быть закрыта в любую секунду усилиями первых, которые увидели в инциденте со стриптизом хороший повод. И уцелела она едва ли не благодаря тому, что стала объяснять: это, дескать, не мы, это наши идеологические враги – журнал «Урлайт», Гурьев, Смирнов – подговорили свою соратницу Аварию раздеться, чтобы нас подставить в ваших глазах. Вот видите журнал «Юность»?! Они все втроём некогда подписывали письмо в поддержку подпольных рок-групп! Она вот из их компании, сука!

Действительно, в первом номере «Юности» за 1987 год мы со Смирновым пропихнули письмо с пропагандой групп, ещё недавно запрещавшихся черненковскими мракобесами – вплоть до весьма стрёмного «Облачного края» из Архангельска. Прекрасная Ира Авария тогда в редакции «Юности» оказалась практически случайно и подписала это письмо вместе с нами сугубо по стечению обстоятельств. Тем не менее, свалив благодаря этому тот её «преступный стриптиз» на нашу подрывную работу, рок-лаборатория таким образом отстояла себя от гэбистов-ретроградов, жаждавших её закрыть.

Для атак рок-лаборатории мы тогда дали ещё один повод. Весной 1987 года в борьбе с «гебистским гнойником» мы один из «Урлайтов» стилизовали под якобы бюллетень рок-лаборатории, сделав его очень антисоветским. Подписывали материалы именами её сотрудников. По концепту это была провокативная пропаганда антисоветизма, что нам было тогда близко, а по сути – опять-таки подстава рок-лаборатории, которой в рамках КГБ разрешалось далеко не все. Тогда-то они и написали знаменитое письмо в Отдел пропаганды и агитации МГК КПСС и ряд газет, сообщая, что мы издаем нелегальные журналы, «…ведущие непримиримую борьбу со всякими попытками социализации рок-музыки, проводящие жёсткую антисоветскую линию, порочащие как отдельные государственные учреждения и организации, так и советскую идеологию и культуру в целом». Подписали это письмо тогда все «звёзды» рок-лаборатории – Троицкий, Саша Агеев, Мамонов с Липницким, Александр Ф. Скляр, Вася Шумов, да и как бы переметнувшиеся от нас «в стан врага» Жариков и Володя Марочкин, ранее делавший вместе с Кометой её «Зомби», – всего там было, кажется, аж двадцать подписей. Текстовик «Арии» Саша Елин, которого устыдил покойный Градский (ему тоже досталось в этом письме), подпись свою, однако, снял. А Хэнк из «Чуда-Юда» мне рассказывал, что когда директор рок-лаборатории Ольга Опрятная требовала и с него подпись под этим посланием, ему удалось счастливым образом как-то сбежать – и не подпортить таким образом свою карму.

На стороне рок-лаборатории против нас тогда выступала аж «Комсомольская правда», писавшая, что мы в своем паскудном рок-самиздате публикуем «злобные статейки, где обливается грязью всё, что принято считать в социалистическом обществе духовными ценностями». Тогда на неё суд отважно подал Артур Гильдебрандт. Интересно, что на судебном процессе «Комсомольскую правду» защищал Юрий Филинов, сценарист будущего фильма Алексея Учителя «Рок». Процесс, как нетрудно догадаться, кончился ничем.

М. Б.: В целом, конечно, нельзя сказать, чтобы в московской рок-тусовке все поголовно относились к вашей борьбе с рок-лаборатории с большим сочувствием. Со стороны это воспринималось, скорее, как некая странная грызня по линии рок-менеджмента, очень многим тусовщикам и музыкантам не было до этого вообще никакого дела.

С. Г.: Мифология противостояния, однако, сложилась, в тусовке даже писали буффонадные фельетоны на эту тему. Помню один такой текст, где Александр Ф. Скляр из рок-лабораторского «Ва-Банка» в драке якобы грыз мне ухо.

М. Б.: При этом не менее мифологизированная тема была про люберов и инспирацию этого движения МВД, что-то типа конкуренции между ведомствами. Вас это коснулось?

С. Г.: Да, тема гопников, ловящих на улицах и насильственно стригущих хиппи, заметно активизировалась в 1987 году, когда поднимающаяся волна либерализации привела к растущему числу рок-концертов и фестивалей. Растущей волне либерализации сопутствовала растущая волна люберализации: толпы гопоты, как шакалы и гиены, кружили вокруг многих рок-мероприятий. Когда мы делали пресловутый Подольск-87, электрички, которые ехали из Подольска в Москву после фестиваля с его публикой, гопники тупо забрасывали камнями, разбивая стёкла. Людей также караулили на промежуточных платформах между Подольском и Курским вокзалом. Были события и в самом Подольске, главным образом, в первый день фестиваля, когда мы ещё не подписали для охраны дивизию Дзержинского. Был смешной эпизод с моим соратником по «Чистой любви» Максом Волковым, который тогда активно занимался айкидо. Когда он с друзьями шел от платформы к Зеленому театру, на них попыталась напасть орава гопоты, и Макс профессионально перепаял одному из ее рядов по ноге. На следующий день Макс узнал его, когда снова шел от платформы к Зелёному театру: тот пришел уже, хромая, с тросточкой.

Фестиваль делал Пит Колупаев, который после разгрома гебистами «Ока» понял, что надо уносить ноги, и, как выпускник Физтеха, нанялся