Дважды умершая - Автор Неизвестен -- Древневосточная литература

Чжу Чжэнь и стал обирать мертвую. Золотым и жемчужным украшениям не было чиела. Труднее всего оказалось снять с трупа одежду, но ловкий грабитель не растерялся: он достал полотенце, приподнял голову девицы, завел полотенце вокруг шеи, а концы связал у себя на затылке. Так он содрал с умершей и верхнюю и нижнюю одежду. Перед ним белело нагое тело девицы. Похоть охватила грабителя. Не помня себя, он прильнул к мертвому телу, и вдруг… Вот тебе раз! Умершая открыла глаза и обняла его. Да, недаром, как видно, говорится:

Гласят страницы «Книги Предрешений»[112]:

Судьба — владыка всех земных свершений.

Вот что, оказывается, произошло. Всею душой прилежа к Младшему Фаню, девица не перенесла отказа отца и от горя упала замертво. После этой мнимой кончины прошло совсем немного, и теперь, когда к ней прикоснулся живой, она ожила и сама.

— Кто ты? — спросила она вора.

Сметливый Чжу Чжэнь быстро опомнился от испуга и неожиданности.

— Я пришел тебя спасти.

Девица поднялась, оглянулась и сразу все поняла. Ее одежда висела на могильной ограде, рядом блестели топор и нож… Она решила, что Чжу Чжэнь думал ее прикончить, но пожалел.

— Если в самом деле хочешь меня спасти, отведи меня к Фашо, в лавку «Радости и процветания». Вот увидишь, я в долгу не останусь.

Чжу Чжэнь мигом сообразил: «Приданое за ней я уже взял… К тому же такой ладной жены ни за какие деньги не сыщешь. Я спас девчонку, с какой же стати отдавать ее другому?»

— Обожди, сперва пойдем ко мне, успеешь еще наглядеться на своего Фаня, — проговорил он.

— Если ты обещаешь, что я его увижу, — пойдем. Чжу Чжэнь отдал ей платье, и девица оделась.

Остальную одежду и украшения Чжу Чжэнь связал в узел, лампу загасил, слил в бутыль масло и собрал свою снасть. Потом он подсадил девицу, помог ей вылезти наружу и завалил яму каменной плитой. Чтобы скрыть следы преступления, он насыпал сверху снега. Грабитель взял девицу на плечи и прикрыл ее накидкой. В одной руке он нес мешок, в другой — узел с украшениями. Добравшись до дому, он трижды постучал в дверь. Дверь тут же распахнулась — мать ждала сына.

— Сынок, да ты что, покойницу принес? — закричала мать.

— Тихо, тс-с! — прошипел Чжу Чжэнь, сложил вещи у порога и понес девицу к себе в комнату.

— Ну, вот что, давай потолкуем, — сказал он Шэн-сянь и вытащил блестящий нож. — Сделаешь, как я скажу, — встретишься с Фанем. Не сделаешь — рассеку тебя пополам. Видишь нож?

— Все сделаю! Только скажи, что.

— Первое — молчи. Второе — ни на шаг из дома. Исполнишь, что я сказал, дня через три, а не то и через два увидишь своего Фаня. Не исполнишь — конец тебе придет, убью.

— Исполню, исполню!

Чжу Чжэнь вышел перемолвиться словечком с матерью. Не будем подробно рассказывать о том, что было дальше, скажем только, что в эту ночь Шэн-сянь спала с Чжу Чжэнем.

Прошел день, потом еще день, а Шэн-сянь по-прежнему безвыходно сидела в доме. Наконец она набралась духу и спросила Чжу Чжэня:

— Видел ты Младшего Фаня?

— Видел. Он захворал от огорчения. Дай срок: поправится — придет за тобой.

Миновала одиннадцатая и двенадцатая луна, наступил пятнадцатый день нового года[113]. Когда стемнело, Чжу Чжэнь говорит матери!

— Сколько раз слыхал я про фонарную гору[114], а видеть так ни разу и не видел. Схожу погляжу. Вернусь так примерно к пятой страже.

И Чжу Чжэнь отправился в город полюбоваться горою из фонарей.

А тем временем, как вы думаете, что произошло? Вот слушайте. Около конца пятой стражи раздались крики: «Пожар! Пожар!» Мать Чжу Чжэня отворила дверь и выглянула: харчевня через четыре или пять домов от них была уже вся в огне. Старуха перепугалась насмерть и кинулась назад собирать пожитки. Шэн-сянь тоже услыхала крики и тут же сказала себе: «Если не сейчас, может, мне и вовсе отсюда не вырваться».

— Торопись, матушка, время не ждет! — сказала она ни о чем не подозревавшей старухе и, воспользовавшись всеобщею сумятицей, никем не примеченная, выскользнула за ворота. Дороги она не знала. Пришлось спрашивать встречных.

— Далеко до Цаомыньли?

— Иди все прямо — дойдешь, — ответили ей.

— Где лавка «Радости и процветания»? — снова спросила она у кого-то.

— Да вот, рядом.

Шэн-сянь остановилась в смущении. Если идти дальше, как бы не повстречаться с Чжу Чжэнем: тогда ей несдобровать. Наконец она решилась и пошла к лавке Фаней. У дверей лавки стоял зазывала. Шэн-сянь низко поклонилась. Зазывала ответил на поклон и спросил:

— Вам что?

— Это лавка Фаней?

— Да.

— Дозвольте осведомиться, Младший Фань сейчас в лавке?

«Вот так тихоня наш молодой хозяин, прямо в дом заманил красотку», — подумал приказчик, а вслух ответил:

— Да, в лавке.

Девушка направилась к стойке.

— Здравствуй, молодой господин!

Услышав приветствие, Фань поспешно вышел из-за стойки, но, едва увидел гостью, в ужасе отпрянул и зашептал:

— Сгинь! Сгинь!

— Я не привидение, я живая, — проговорила Шэн-сянь.

— Сгинь! Сгинь! — все шептал Фань, не веря своим глазам. Не помня себя от страха, он нашарил рукой скамейку, на которой стояли кувшины с кипятком, схватил один кувшин и бросил в Шэн-сянь. И надо же такому случиться, чтобы кувшин угодил ей прямо в висок! Шэн-сянь вскрикнула и упала. На крик прибежал кто-то из приказчиков и видит: лежит на полу девушка — неизвестно, жива или мертва. И ничего тут не скажешь, кроме одного:

Глухою ночью ветер бушевал,

Упрямо прорывался за ограду;

Он ветви слив безжалостно ломал,

И вот они разбросаны по саду.

Шэн-сянь уже скончалась, а Фань все шептал да шептал: «Сгинь! Сгинь!» Услышал шум и старший брат.

— Как это вышло? — вскричал он, а опомнившись от испуга, набросился на брата: — За что ты ее?

— Злой дух, злой дух — пробормотал Младший Фань. — Это дочка купца Чжоу из Цаомыньли!

— Какой там еще дух! Вон сколько крови — не видишь, что ли? Как же нам теперь быть?!

У дверей лавки собралась целая толпа, человек около тридцати. Потом вошли стражники и