Цезарь и Христос - Уильям Джеймс Дюрант

в этих обстоятельствах он мог размышлять о философии права. Следуя стоикам, он определял закон как «правильный разум в согласии с природой»{366}; иными словами, закон стремится к тому, чтобы упорядочить и сделать устойчивыми отношения, возникающие из социальных потребностей человека. «Природа научает нас любить людей» (общество), «и это является основанием права»{367}. Дружба должна базироваться не на взаимной выгоде, но на общих интересах, цементируемых и ограничиваемых доблестью и справедливостью; главной заповедью дружбы является требование «не просить о бесчестных вещах и не делать их, если попросят»{368}. Порядочная жизнь — это лучший залог приятной старости. Потакание своим прихотям и распущенность в молодости оставляют пожилому человеку преждевременно состарившееся тело: но жизнь, проведенная хорошо, позволяет сохранить крепость души и тела на долгие годы; свидетельством тому — пример Масиниссы. Преданность научным занятиям не дает почувствовать «вороватого приближения старости»{369}. Преклонный возраст, как и молодость, имеет свои положительные стороны — к ним относятся терпимая мудрость, уважение и привязанность детей, охлаждение жара вожделений и честолюбия. Старость может вызвать страх перед смертью, но этого не случится, если разум был причастен философии. В лучшем случае за гробом нас ждет новая и более счастливая жизнь; в худшем — покой{370}.

В общем, итоги философских изысканий Цицерона достаточно бледны. Как и его государственная деятельность, философствование Цицерона было слишком привязано к ортодоксии и традиции. Он был по-ученому любознателен и, как буржуа, робок; даже в своей философии он оставался политиком, которому не хотелось потерять ни одного голоса в свою пользу. Он собирал идеи других и так хорошо уравновешивал все за и против, что мы покидаем его философские прения через ту же дверь, в которую вошли. Эти книги имеют лишь одно искупающее все их недостатки достоинство — скромную красоту Цицеронова стиля. Как приятна его латынь, как легко она читается, как гладко и прозрачно катит свои воды поток речи! Когда он пересказывает какие-нибудь события, он настолько при этом оживляется, что здесь, как и в его речах, читатель не может оторваться от чтения. Когда он описывает чей-нибудь характер, он делает это с таким мастерством, что и сам сожалеет о том, что у него нет времени написать величайшую римскую историю{371}; когда он переходит на шаг, его стиль расцветает уравновешенными предложениями и звучными периодами, — этому искусству научился он у Исократа, и это тот слог, которым он произносил свои речи на Форуме. Его идеи — это идеи высших классов, однако его слог рассчитан на то, чтобы завоевать внимание простого народа; для этого он, не жалея усилий, стремится к ясности, к тому, чтобы наполнить дрожью новизны истертые трюизмы и приправить свои абстракции солью анекдота и остроумия.

Он создал латинский язык заново. Он расширил словарь, сделав из него удобный инструмент для выражения философских понятий, приспособил его к тому, чтобы стать проводником учености и литературы на протяжении семнадцати европейских столетий. Потомки помнили его скорее как писателя, чем как политического деятеля. Когда, несмотря на все напоминания Цицерона, люди почти забыли о славе его консульства, они не могли не восторгаться его победами в словесности и красноречии. А так как мир с таким же почтением относится к форме, как и к сущности, к искусности, как и к знанию и способностям, он достиг такой славы, которой среди римлян превзошел его один Цезарь. Цезарю он не смог простить именно этой его исключительности.

ГЛАВА 9

Цезарь

100–44 гг. до н. э.

I. ПОВЕСА

ГАЙ ЮЛИЙ ЦЕЗАРЬ возводил свою родословную к Юлу Асканию, сыну Энея, внуку Венеры, правнуку Юпитера: он вступил в жизнь и окончил ее как бог. Род Юлиев, хотя и обедневший, принадлежал к числу древнейших и знатнейших родов Италии. Гай Юлий был консулом в 489 г. до н. э., другой представитель этого рода — в 482 г. до н. э., Вописк Юлий — в 473 г. до н. э., Секст Юлий — в 157 г. до н. э., другой Секст Юлий — в 91 г. до н. э.{372}. От мужа своей тетушки Мария он словно бы унаследовал политический радикализм. Его мать Аврелия была мудрой и достойной матроной, рачительно управляла скромным домом в нефешенебельной Субуре — районе лавок, кабаков и публичных домов. Здесь и родился в 100 г. до н. э. Цезарь, возможно, в результате операции, носящей его имя[38].

«Этот юноша, — сообщает Светоний, — был удивительно понятлив и легко овладевал знаниями». Его учителем латыни, греческого и риторики был галл; общаясь с ним, Цезарь исподволь стал готовиться к величайшему завоеванию своей жизни. Юноша с большим рвением занимался ораторским искусством и едва не сгинул в дебрях детской графомании. Он был спасен тем обстоятельством, что его назначили военным помощником Марка Терма в Азии. Никомед, правитель Вифинии, был настолько им очарован, что Цицерон и прочие сплетники, понося его, утверждали, будто «царь лишил его невинности»{373}. Вернувшись в 84 г. до н. э. в Рим, он женился на Коссутии, чтобы сделать приятное своему отцу; когда вскоре после этого отец умер, он развелся с ней и женился на Корнелии, дочери того самого Цинны, который принял на себя руководство революцией после смерти Мария. Когда к власти пришел Сулла, он приказал Цезарю развестись с Корнелией; когда тот отказался, Сулла конфисковал его наследство и ее приданое и внес Цезаря в проскрипционные списки.

Цезарь бежал из Италии и присоединился в Киликии к римской армии. По смерти Суллы (78 г. до н. э.) он вернулся в Италию, но, увидев, что у власти вновь оказались его враги, опять удалился в Азию. По дороге он был захвачен пиратами, доставлен в одну из их киликийских крепостей, и ему было предложено внести выкуп в двадцать талантов (72 000 долларов); он упрекнул их в том, что они его недооценивают, и предложил им пятьдесят. Отправив своих слуг собирать деньги, он развлекал себя, сочиняя стихи и читая их своим стражам. Тем стихи не слишком нравились. Он называл их тупыми варварами и обещал повесить, как только представится первая возможность. Когда выкуп был доставлен, он поспешил в Милет, нанял суда и экипажи, выследил и изловил пиратов, вернул выкуп и распял их; но, будучи человеком милосердным, приказал прежде перерезать им глотки{374}. Затем он отправился, на Родос изучать риторику и философию.

Опять оказавшись в Риме, он расходовал свою энергию на политику и любовь. Он