Паустовский. Растворивший время - Олег Дмитриевич Трушин

Понятное дело, Паустовский мало «следил» за возрастными отличиями героинь «Телеграммы» и, в сущности, акцента на этом не делал. И всё-таки этот авторский промах прямо указал на явную беллетризованность автором рассказа, но нисколько не испортил смысла и понимания текста. К слову, исправлять сию неточность Паустовский не стал. Обывательского подхода к литературе, даже со стороны читателей, он не разделял.

Режиссёр Георгий Щербаков в 1957 году, приступая на «Мосфильме» к съёмкам короткометражного художественного фильма «Телеграмма», исправил в сценарии возрастное расхождение между героинями, приблизив его к реальности. Актриса МХАТа имени Горького Вера Попова, сыгравшая Катерину Павловну, в своей роли была исключительно убедительна, показывая всем своим образом драматизм положения, в котором оказалась её героиня на склоне лет. Её думы о дочери, которую в фильме сыграла актриса Лидия Смирнова, наполнены материнской любовью и тоской о встрече, ожидание которой превратилось в душевную муку. И последней надеждой хоть как-то эту встречу приблизить становится письмо дочери. Но и оно не помогает. И если бы не Тихон, его роль в фильме исполнил актёр Центрального театра Советской армии Николай Сергеев, то Настя вряд ли скоро узнала бы и о смерти матери.

Популярность «Телеграммы», как никакого другого рассказа Паустовского, ещё и в том, что её сюжет, взятый автором из народа, вернулся обратно в народ в форме реалистичного рассказа, в котором была сама жизнь. Недаром большая поклонница Паустовского немецкая актриса Марлен Дитрих, называвшая его «русским Ремарком», из всех произведений полюбившегося писателя выделила именно «Телеграмму», которая помогла ей лучше понять тон его прозы.

Новелла заставляет читателя не только сопереживать, но и мыслить, чтобы разобраться в ситуации. Так, 9 апреля 1946 года Борис Левин писал Паустовскому:

«На мой взгляд, рассказ превосходен. И вот почему:

1) характеры Кат. Петр. и Насти получились столь выпуклыми и реальными, что ничего уже добавить нельзя,

2) Картинка природы, как всегда, чарующая: ощущаешь их не только зрительно, но и обонянием.

Например, описание комнаты Екат. Петр., клён в ночном саду, хмурый день в сквере у Адмиралтейства и всё остальное.

Несколько сложен характер и образ Насти.

Если она проявила большое участие, чуткость в судьбе скульптора Тимофеева, то почему она так далека от своей родной матери, что может отложить её непрочитанное письмо, послать ей в полгода только 200 руб., долгое время не бывать у неё? Это сложно, но в жизни я встречал не раз таких людей»{260}.

И всё же, несмотря на успех «Телеграммы», официальная критика и в ней нашла свои «изъяны», хотя и не сразу. Писатель Василий Александрович Смирнов в своей рецензии на «Избранное» Паустовского, готовившееся в издательстве «Советский писатель» к юбилею писателя, 24 ноября 1952 года писал:

«“Телеграмма” вызывает возражение из-за литературной условности рассказа и отсутствия внутреннего света в нём. Дело не в том, что, как говорят некоторые литературные ханжи, у нас нет бессердечных дочерей и сыновей (есть, к сожалению!), а в том, что этому бессердечию автор не противопоставил главного, что есть в нашей жизни, именного того внутреннего света, который даже высоко “залетевшую” Настю, пусть поздно, но заставил бы глубоко (а не внешне, как это получилось в рассказе) понять всю горечь совершённого ею поступка.

<…> …условность в обрисовке человека – органический порок в творчестве Паустовского. К сожалению, этот порок никакими редакционными советами и доработками до конца не устранить»{261}.

А может быть, в этом самом «органическом пороке» и есть изысканность и непревзойдённость таланта новеллиста Паустовского?

На этот счёт автор рецензии ни обмолвился.

1945 год.

Для Паустовского он был особенным.

В этот год он вступил в «созвездие» «Повести о жизни», первая звезда которого «зажглась» под занавес уходящего года публикацией в «Новом мире» первой части повести «Далёкие годы».

Суета столичной жизни «обострялась» преподаванием в Литературном институте и участием во всякого рода писательских мероприятиях, определённым образом выбивающих из творческого ритма.

Однажды Паустовский признается, что «…если я долго живу в Москве, я начинаю сохнуть, если можно так выразиться; вся жизнь страны проходит передо мною отражённым светом, нет настоящих корней, и это чрезвычайно опасное состояние»{262}.

В первые послевоенные майские дни московское житие продолжилось.

Лишь в июне Паустовский в компании Нины Фединой, дочери Константина Федина, уедет под Воронеж в дом творчества Литфонда «Эртелёво», где пробудет больше месяца, предварительно заключив с одним из издательств договор о переводе на русский язык сказок древних славян.

Весной 1946 года Литфонд выделяет Паустовскому земельный участок в Переделкине. Встаёт вопрос о строительстве дома.

Вероятнее всего, идею построить дом в писательском посёлке Паустовскому подкинул Федин, за что тот его и благодарил:

«Спасибо тебе за проэкт (так в тексте. – О. Т.) с Переделкином. Как-нибудь, может, ещё поживём в тишине»{263}.

Паустовский, понимая, что в силу ряда обстоятельств, в том числе и вследствие обострившейся бронхиальной астмы, вряд ли сможет построить дом, он обращается с письмом к министру внутренних дел СССР Лаврентию Павловичу Берии, в котором пишет:

«Глубокоуважаемый Лаврентий Павлович,

простите, что обращаюсь к Вам по личному делу. Но так как дело это теснейшим образом связано с возможностью моей дальнейшей литературной работы, то я надеюсь на Ваше внимание и помощь.

Свыше пяти лет я страдаю тяжёлой прогрессирующей формой бронхиальной астмы и по требованию врачей должен большую часть года жить вне города, вне Москвы.

В связи с этим, по моей просьбе, Совнарком СССР своим решением от 7-го августа 1945 года (за номером 103-21) отвёл мне участок земли в Переделкине (в районе “писательского городка”) под постройку дачи.

Своими силами построить дачу я не могу. Поэтому я прошу, если это в какой-либо мере возможно, оказать мне помощь в получении стандартного отечественного или финского дачного дома (пятикомнатного или четырёхкомнатного) на тех началах и условиях, какие в этом деле существуют.

Союз писателей и Литфонд СССР таких домов не имеет, но, в случае получения мною дома, Литфонд берёт на себя его перевозку на участок и полную установку.

Буду чрезвычайно благодарен, если Вы найдёте возможным уважить мою просьбу»{264}.

Почему Паустовский обратился к Берии, непонятно. Но Лаврентий Павлович помог. Хотя сама процедура возведения дома затянулась ещё на два года.

Паустовскому так