Арнольд Дейч. Вербовщик Божьей милостью - Александр Юльевич Бондаренко

«11» октября 1938 г.

Нач[альник] V отдела ГУГБ НКВД СССР

Ст[арший] майор госбезопасности (Пассов)».

[На этом рапорте – резолюция карандашом].

Вр[еменно] уст[роить] на другую работу вне НКВД

Л[аврентий] Б[ерия] – 13/Х.

Кажется, раз уже сам Берия распорядился, то всё предельно просто, однако это не совсем так. Люди не появляются ниоткуда, так же, как и не исчезают без соответствующего решения суда. (Ну или по каким иным уважительным причинам.) Вот и Дейч, выйдя на временную работу в гражданское, не связанное с НКВД учреждение, должен был иметь соответствующую биографию, чтобы не быть расшифрованным как сотрудник внешней разведки – впереди ведь ожидалась новая командировка. Но как его можно было «легендировать», если из своих 34 лет он провёл в Союзе лишь несколько месяцев в 1932 году, сколько-то в отпусках и ещё год по возвращении? На какой-нибудь Урюпинск, где он якобы прозябал до приезда в Москву, его биографию не спишешь – да ещё и явно с не слишком хорошим русским языком. А значит, лучше всего сказать полуправду – мол, действительно нелегально работал за кордоном, но по линии Коминтерна, там много могло быть всякой разной работы, но вряд ли кто из будущих сослуживцев захочет лезть в дела этой таинственной организации. Изображать из себя «чистого», то есть не имеющего отношения к спецслужбам, дипломата было бы нелепо: и в дипломатическом ведомстве чиновники движутся по карьерной лестнице, а не переходят вдруг, без особых причин, в научные институты. К тому же дипломата можно и расспросить о «закордонной» жизни – ничего предосудительного в таком интересе нет.

Очевидно, Дейч, как опытный нелегал, сам предложил вариант своей биографии, указывая, как обойти неизбежные «подводные камни» даже небольшого, казалось бы, размера. Об этом свидетельствует следующий документ – вариант справки из его личного дела:

Работа: с 1928 по 1937 г. нелегальная работа для Коминтерна.

Работал в Австрии, Франции, Англии (для Коминтерна).

1937 г. Возвращение в Советский Союз. Приём в советское гражданство. Работа в качестве школьного учителя у пограничников английского и немецкого языка. Это объясняет, почему его партбилет выдан в парткоме НКВД (если партбилет может быть обменен, то это значит, что я работал как учитель английского и немецкого языков в школе ЦК, поэтому и партбилет получил здесь).

Ну и так далее.

И здесь, как и при работе за рубежом, приходилось просчитывать и учитывать всё до мелочей. Мало ли с кем придётся встретиться, кто может оказаться рядом. Недооценивать противника никогда нельзя, даже если он всего лишь вероятный – или возможный. Ведь кто там, на Острове, мог предполагать, что «честолюбивый профессор из Вены» на самом деле является сотрудником разведки из Москвы?

Если быть до конца честными, то мы абсолютно ничего не знаем о том, над чем трудился Арнольд Дейч в академическом Институте мирового хозяйства и мировой политики, что именно он там делал. Судя по тому, что он несколько раз готовился отправиться в Соединённые Штаты, вряд ли эта работа захватывала его целиком. К тому же можно сказать, и прошлое его не отпускало – в сложившихся условиях он, очевидно, был в разведке самым серьёзным специалистом по Великобритании, и Служба активно пользовалась его наработками. Например, им была составлена такая справка «О возможности встречи с нашими сотрудниками в Англии вне самой Англии»:

Когда я последний раз был у тов. Фитина, он меня спросил, какие возможности встретиться с «Мольером» вне Англии. Я указал, что «Мольера» можно в любое время вызвать, например, в Париж на воскресенье с обратным воскресным билетом, дающим право пребывания во Франции три дня. Таким образом «Мольер» мог бы выехать из Англии без паспорта, проехать туда и обратно без пограничных отметок и без того, чтобы английские власти знали, что он куда-то уезжал за-границу [Так в оригинале. – А. Б.]. Десятки тысяч англичан, французов и бельгийцев пользуются еженедельно этой туристской возможностью. «Мольер», как и другие наши сотрудники, могут в случае надобности несколько раз встретиться с нашими людьми таким путём.

Понятно, что такой информацией мог обладать только человек, имеющий соответствующий опыт; второй вывод, который можно сделать: Дейч напрямую общался с начальником разведки, причём достаточно регулярно. Известно даже, что между ними сложились товарищеские взаимоотношения – Павел Фитин был на три года моложе Арнольда Генриховича и тоже был человеком мыслящим, творческим и по-человечески привлекательным. Сходятся ведь не только противоположности, о чём говорится чаще всего, но и люди, добросовестно, правильно и умело делающие своё дело.

Уточним также, что Фитин, ставший начальником разведки всего через год после прихода в органы НКВД, избрал очень правильную позицию в своих взаимоотношениях с подчинёнными: он с подчёркнутым уважением относился к опытным сотрудникам, не стеснялся обращаться к ним за советом или консультацией, но и не отгораживался от тех, с кем вместе начинал службу в «органах», сохраняя с ними товарищеские или даже дружеские отношения. Однако при необходимости, как начальник, мог строго потребовать как с тех, так и с других…

Нет сомнения, что Дейч говорил Фитину о том, что надо восстанавливать и поддерживать связи с «Кембриджской пятёркой» и другой агентурой, не потерять их, не оставить на произвол судьбы – особенно сейчас, в сложное предвоенное, как оба они понимали, время. Впрочем, о том же самом он говорил изначально, буквально с первых дней по своем приезде в Москву – вспомним письмо Шпигельгласу от февраля 1938 года.

Арнольд Дейч был предан своему делу, так что предыдущее место работы (службы? – хотя, как нам известно, он так и не был аттестован на офицерское звание, но это всё равно была служба) являлось для него не просто карьерной ступенькой – перешагнул и забыл, а частью всё того же пути, который он избрал себе в жизни. Потому он искренне переживал за то, что не смог, не успел сделать из-за своего скоропалительного отъезда: «За последний период моего пребывания в Лондоне нами была начата работа по привлечению новых людей. У нас уже были выработаны соответствующие планы и всё было готово для вербовки… Мне пришлось приостановить эту работу».

«Стефан» не мог позабыть, не имел права бросить своих помощников – своих друзей, – которые ему всецело доверяли, кого он привлёк к работе в интересах Советского Союза, в целях победы над фашизмом. Вот и писал он своему руководству, и подобное письмо далеко не единственное:

После моего отъезда связь с «Лукси» поддерживала моя жена. Когда в прошлом году намечалась моя поездка в Америку, то имелось в виду, что и «Лукси» со мной поедет туда. В связи с этим она