Атомный век Игоря Курчатова - Александр Анатольевич Цыганов

Как это происходило и о чём говорили руководитель Атомного проекта с руководителем страны, позволяют судить скупые записи самого Игоря Васильевича, сделанные им после посещения Кремля.

В кабинете Сталина 25 января 1946 года присутствовали Молотов и Берия. Но в беседу, которая продолжалась один час, с 19.30 до 20.30, они не вмешивались. И понятно почему.

Основным содержанием разговора, к которому Курчатов то и дело возвращается в своих записях, стал фактический карт-бланш для него от главы государства на управление всем ходом работ по урану. Не стоит заниматься мелкими работами, заповедовал вождь учёному, работу нужно вести в грубых основных формах, и вести широко, с размахом. Не нужно более искать дешёвых и оптимальных путей; главное – быстрота. Идти решительно, со вложением всех средств, но по основным направлениям. И в этом отношении будет оказана всемерная помощь.

При этом Сталин успокоил напрягшегося от планируемого размаха Курчатова уверением, что ему «отчётливо представляются трудности, связанные с получением первых агрегатов», хотя бы «с малой производительностью». Производительность можно достигнуть увеличением числа агрегатов. А вот основным достижением является трудный первый шаг.

Далее было предложено подать письменную справку о всех необходимых для ускорения работ мероприятиях, о всех нуждах, включая пожелания по тем учёным, кого следовало привлечь к такой работе, и пожелания по оплате их труда и премиям. Судя по конспекту Курчатова, вождь был озабочен мыслью, как бы облегчить положение учёных и помочь им в материально-бытовом отношении, так как «наши ученые очень скромны, и они никогда не замечают, что живут плохо». А государство хоть и сильно пострадало в войну, но всегда может обеспечить нескольким тысячам человек жизнь на славу, включая большие премии за большие дела, дачи, машины, условия для отдыха.

Конечно, Сталин не был бы Сталиным, если бы не задал вызывавшему его доверие человеку «вопросы». Вопросы об Иоффе, Алиханове, Капице и Вавилове. И что характерно, о «целесообразности работы» Капицы. И с эдаким настораживающим подходцем: на кого они работают и на что направлена их деятельность – на благо Родине (!) или нет?

Вообще-то разговор про Капицу имел свой смысл для Сталина и свою предысторию для всех.

Дело в том, что Пётр Леонидович Капица был всеми признанным научным гением. В своём Институте физических проблем он организовал и совершил сам немало интересного, а подчас прорывного в ядерной физике, физике сверхсильных магнитных полей, физике низких температур. Разработал эффективные методы сжижения азота, кислорода, водорода, гелия, сконструировал соответствующие установки нового типа. Работал главой Главкислорода при СНК СССР, внедряя в народное хозяйство свою установку низкого давления для промышленного получения жидкого кислорода из воздуха [356].

Такого человека власти не могли не привлечь к Атомному проекту, где ему было поручено курировать низкотемпературную технологию разделения изотопов урана. И служить «светлой головою» вообще. И в этом смысле Курчатов участие П.Л. Капицы в работах над Бомбою не мог не одобрять, как и участие всех других «светлых голов». Так что в разговоре в Кремле он мог только повторить Сталину то, что в ноябре 1944‐го писал в справке для Берии: «Акад[емик] П.Л. Капица, директор Института физических проблем Академии наук СССР, начальник Главкислорода при СНК СССР – замечательный физик-экспериментатор, выдающийся ученый, специалист по низким температурам и магнитным явлениям. Он, вместе с тем, – блестящий инженер, конструктор и организатор.

Отзыв И.В. Курчатова по академику П.Л. Капице для Л.П. Берии.

[Из открытых источников]

Вопрос о привлечении его к работе над ураном ставился мной при докладе у тов. В.М. Молотова» [330, с. 162–163].

Основная проблема заключалась, однако, в том, что Капица не только был гением, но и ощущал себя таковым в полной мере. А такому чувству обычно сопутствуют сверхвысокая самооценка, крайняя амбициозность, предельная независимость. И… капризность.

И он давал себе волю на заседаниях Спецкомитета. Потому что глубинно, в уме и сердце своём, не признал главенства Курчатова в научном руководстве Атомным проектом СССР. Его первенство Капицу бесило. Правда, тихо, но это было видно и неприятно.

К тому же с течением времени недовольство Капицы канализировалось также и в направлении Берии. Вряд ли сегодня можно с уверенностью сказать, знал ли Курчатов о содержании письма первого по поводу второго в адрес вождя, но сам-то Сталин о нём точно знал. Ибо направлено оно ему было ещё 25 ноября 1945 года.

И с более чем примечательным содержанием:

Товарищ Сталин,

почти четыре месяца я заседаю и активно принимаю участие в работе Особого комитета 3 и Технического совета по атомной бомбе (А.Б.). <…>

В организации работ по А. Б., мне кажется, есть много ненормального. Во всяком случае, то, что делается сейчас, не есть кратчайший и наиболее дешевый путь к ее созданию.

…глупо и нелепо думать, что основная возможность использования атомной энергии будет ее разрушительная сила. Ее роль в культуре, несомненно, будет не менее нефти, угля и других источников энергии, к тому же энергетических запасов ее в земной коре больше, и она имеет то необычное преимущество, что та же энергия сконцентрирована в десять миллионов раз меньшем весе, чем в обычных горючих. <…>

Чтобы осуществить А.Б., американцы затратили 2 миллиарда долларов – это примерно 30 миллиардов рублей по нашей промышленной продукции. Почти все это должно быть истрачено на строительство и машиностроение. Во время реконструкции и в 2–3 года это нам навряд ли поднять. Так что быстро идти по американскому пути мы не можем, а если пойдем, то все равно отстанем. <…>

Но все же мы не должны складывать оружие, у нас есть наши два главных преимущества: первое – в системе нашего государственного строя у нас большие возможности, организующие и мобилизующие ресурсы; второе – в силе нашего молодого организма страны. Хоть и тяжеловато будет, но, во всяком случае, попробовать надо скоро и дешево создать А.Б. Но не таким путем, как мы идем сейчас, – он совсем безалаберен и без плана.

Его главные недостатки: во-первых, он не использует наши организационные возможности, а во-вторых, он шаблонен.

Мы хотим перепробовать все, что сделали американцы, а не пытаемся идти своим путем. Мы забываем, что идти американским путем нам не по карману и долго. Поэтому первое, к чему мы должны стремиться, – это к наиболее эффективному использованию как людей, так и промышленности. А этого, я считаю, нет. <…>

Пока эта