Атомный век Игоря Курчатова - Александр Анатольевич Цыганов

тепло отводить. И всё складно: вода, можно сказать, самотёком идёт, под действием силы тяжести; под тем же действием блочки вниз упасть стремятся. Задвижку отодвинул – и собирай их, нейтронами в состояние плутония выбитые. И с управляющими стержнями удобно: пойди реакция цепная вразнос, просто уронил их в котёл, и упадут они под собственной тяжестью, реакцию гася…

Да, но почему же американцы в своём промышленном котле горизонтальную компоновку избрали? Не понимают, что каналы будут изгибаться под поперечной нагрузкой? И вынимать блочки урановые – специальный механизм нужен, целая машина. Да какая! Каналов-то не один и не два, а за тысячу, как минимум…

Неужто тупые они, американцы? Всего этого не поняли? Вряд ли. Загадка. Какая? В чём?

А Борис Львович Ванников требует быстрого и однозначного ответа. А деньги какие на кону стоят! И время, время… Иосиф Виссарионович до конца 1947 года Бомбу сделать приказал.

Спорили. Долго спорили на Научно-техническом совете ПГУ в июле. Десять часов проспорили. Но и на том не завершилось. И тогда своеобразного характера начальник Ванников приказал никого не выпускать с заседания, пока не будет принято окончательное решение по конструкции котла. И только когда закончились – и чай, и папиросы, а половина диспутантов не выдержала и просто уснула в своих креслах, Ванников сдался. Только по-своему, по-ванниковски: назначил комиссию, которая всё и решила…

«Физический первый» в Покровском-Стрешневе венчает конструкция из кадмиевых стержней, поглощающих нейтроны. Один управляющий и два аварийных. Так что, опуская их в активную зону и поднимая оттуда, можно контролировать течение цепной реакции. Или вовсе прерывать её. На экстренный случай топор заготовлен, чтобы при угрозе слишком бурного нарастания процесса обрубить трос и таким образом мгновенно уронить в активную зону блокирующие реакцию стержни.

Ушёл на этот реактор практически весь уран, что имеется в стране, – 45 тонн! А его в сорок третьем году, когда всё начиналось, на осликах с киргизских месторождений в виде руды вывозили. И сколько там того урана было, в той руде? Доли процента! Но ведь поставили комбинаты для обогащения! И для получения чистого урана заводы подняли, и промышленные технологии для них Зинаида Ершова в Гиредмете отработала!

Да-а, такую махину дел своротили, такое построить и отстроить смогли! И вот он, плод усилий всей страны, – шевелится, стреляет нейтрончиками, готов цепную реакцию показать!

Да, любопытно даже, что Абуша Алиханов скажет, если сейчас всё получится. А то зациклился на своём тяжеловодном реакторе, и хоть что с ним делай! Да, нет спора, тяжёлая вода даёт больший коэффициент замедления по сравнению с графитом и практически не поглощает тепловые нейтроны. Это позволяет работать таким котлам на природном уране, тогда как для уран-графитового нужно его ещё обогащать. И требуется для них в 15 раз меньше урана, чем для графитового.

Да вот только саму тяжёлую воду получить – то же, что и уран обогащать. И – тоже заводы строить. Дорогущая водичка выходит; котёл на графите гораздо дешевле получается. Да и технологичнее, а значит – быстрее в строительстве. Что на фоне всё более нетерпеливых вопросов товарища Сталина как бы и не важнее цены становится.

Но вот Алиханов стоял на своём. В итоге было принято решение: 1 декабря 1945 года ему выделили свою лабораторию – № 3. Вот только возится Абрам там со своим котлом пока безрезультатно. И ещё долго, судя по всему, возиться будет, года три ещё, не меньше…

Ну а мы… Сегодня мы запустим первую в СССР цепную реакцию! Да и во всей Евразии!

К середине дня рабочие уложили 62‐й слой активной зоны, и их отправили с объекта. Затем в очередной раз проверили системы безопасности, вплоть до наличия и остроты того самого топора. Попросили удалиться всех лишних, не задействованных непосредственно в обеспечении работы котла. Осталось 5 человек, не считая самого Курчатова. Те, кто отвечал за работу основных систем, – Панасюк, Дубовский, Кондратьев, Бабулевич. И генерал Павлов как уполномоченный Совета Министров СССР. Осуществляющий от имени его аппарата надзорные функции в Лаборатории № 2.

Достойный человек Николай Иванович, самый молодой генерал в СССР, 31 год. С интересом вникает в научные и прочие проблемы, взялся изучать основы ядерной физики, стремится помогать работе Лаборатории по своей линии.

Ну как раньше говорили и сейчас никто сказать не запретит: с Богом!

Пульт управления реактором Ф-1. [НИЦ «Курчатовский институт»]

Курчатов сел за пульт в подземной лаборатории. Протянул руку к управлению лебёдкой для перемещения стержней СУЗ.

Рука не дрожала. Напротив, в душе было лихо и дерзновенно. Отчего? Да оттого, что сделали всё правильно. Всё возможное и – всё правильно.

Так что – вперёд!

«Щелкун», как в обиходе прозвали репродуктор, связанный со счётчиком радиации, с готовностью зачирикал. Сначала не часто. Потом чаще. Потом резко оживился гальванометр. Потом «щелкун» быстро заверещал и взвыл.

Пошёл нейтронный поток! Пошёл! Причём в прогрессии, и, главное, в расчётной прогрессии! Время удвоения упало до 134 секунд. На 2400 мм погружения стержня прирост плотности нейтронов идёт по экспоненте, прямо-таки в геометрической прогрессии.

Можно «играть» дальше. На 2600 мм плотность нейтронов продолжала прирастать, но уже в арифметической прогрессии. На 2800 мм плотность нейтронов стала держаться на одном уровне. Управляем! Мы ею управляем, цепной реакцией!

Начала подниматься тепловая мощность котла. Согласно теоретическим расчётам, если стержни СУЗ извлечь полностью, мощность реактора должна быстро подняться до определённой точки самокомпенсации, а затем ощутимо быстро упасть за счёт нагревания урана. Потом снизится ещё, но гораздо медленнее – теперь за счёт нагревания графита. Причём всё это – на протяжении получаса. Но сегодня мы этим играть не будем – время для экспериментов впереди. Довели до 100 ватт, и хватит пока.

Доклад И.В. Сталину об успешном запуске первого советского атомного котла Ф-1.

[Из открытых источников]

Сегодня мы просто посмотрим за тем, как котёл работает.

И сделаем второе главное на сегодня, после физического пуска управляемой цепной реакции, – доложим об этом событии главному нашему куратору. Пусть Лаврентий Павлович собирает правительственную комиссию принимать нашу работу. Мы готовы!

Ну а пока свои порадуются…

Глава 2

Высшее благословение

Сталин очень чётко зафиксировал момент, когда административные и организационные хлопоты с созданием Спецкомитета и Первого главного управления остались в целом позади. Ровно пять месяцев отвёл глава государства на становление управляющей структуры атомной отрасли СССР.

И.В. Курчатова пригласили к вождю 25 января 1946 года. Для разговора, что называется, по душам – насколько это было возможно с таким человеком. Но оказалось именно так: