ТАЙНЫ ФАЛЬСИФИКАЦИИ - Владимир Петрович Козлов

Выше мы могли убедиться в том, насколько часты оказались в России XVIII – XIX вв. подделки, связанные так или иначе с именем Петра I. С еще одним из таких образчиков в 1845 г. смогли, не подозревая об этом, познакомиться читатели «Москвитянина» по публикации, подготовленной поэтом О. М. Сомовым. С ней помещено письмо генерал-фельдмаршала Б. П. Шереметева к Петру I от 27 ноября 1715 г, в котором он изъявлял благодарность Петру I за радостное известие о рождении царевича Петра Петровича Эту весть, сообщал далее Шереметев, получил он в Лезери-чах, в тот момент, когда у него были генералы Реинин, Лессе-Шток, а также Глебов И как только узнали они о рождении Петра Петровича, продолжал автор письма, «учали веселиться, и благодаря бога зело были весьма веселы, и умысли над нами Ивашко Хмельницкий, незнамо откуда прибыл, учал нас бить и по земле волочить, что друг друга не взвидели, и сперва напал на генерал-майора Штока, изувечил без милости, Реинина хотел сикурсо-вать, и тот Хмельницкий воровски сделал, под ногу ударил, и на лавку не попал, а на землю упал, а с Глебовым видя такую силу совокупившуюся, пошли на него Хмельницкого декорацией, и насилу от него спаслися, ибо по счастию нашему прилучились дефиля надежные, а на утро опамятовался, на постели, без сапог, без рубашки, только в одном галстуке и в парике, а Глебов ретировался под стол и пришедши в память не знал сам, куда выдти А сего ж ноября буду я генералитет трактовать при границе Прусской в местечке Шаверине публично и с пушенною пальбою Дерзнул я, наималейший раб, Вашему Величеству донести, что и мне бог дал сына Сергия, коего презентую раболепие сыну твоему государю моему, а в службу я его капитуловать без указу его государя царевича не смел и буду от его высочества ожидать указа»23

Письмо не осталось незамеченным и тогда же было перепечатано одной из петербургских газет Казалось, что гарантией его подлинности является авторитет «Москвитянина» и публикатора Простодушный читатель не мог не позабавиться над злоключениями незадачливого Шереметева и его товарищей и в то же время не отдать должного его остроумию, благодаря которому в иносказательной форме он честно рассказал Петру I о том, как «славно» им удалось отпраздновать рождение царского сына

Однако вскоре некий «любитель чтения» обратил внимание на то, что публикация в «Москвитянине» представляет собой всего лишь переделку реально существующего письма Шереметева к Петру I от 27 ноября 1715 г, опубликованного в Москве еще в 1778 г Письмо в «Москвитянине», отмечал неизвестный автор, «искажено разными переменами и добавлениями, вовсе несвойственными ни слогу писем, ни характеру знаменитого русского вождя, искажено до такой степени, что должно почесть его паро-диею на письмо степенного, важного Шереметева, шуткою какого-нибудь Балакирева для забавы двора, но вовсе не письмом фельдмаршала»24 В подлинном письме фельдмаршал действительно благодарил Петра I за известие о рождении сына, которое он получил в Межеричах в присутствии Репнина, Лессия, Штафа, Глебова, сообщал о рождении и у него сына Сергея и далее писал, что в день отправки письма «буду я генералитет трактовать при границе Прусской в местечке Шверин публично, и пушечною пальбою по молебном пении». Иначе говоря, вполне деловое, без какого-либо намека на юмор, письмо Шереметева в руках неизвестного фальсификатора превратилось в похмельные откровения преданного императору военачальника. Здесь местечко Межеричи стало Лезернчами, Шверин – Шавериным, генерал Н. И. Репнин – Реининым, генералы Лессий и Штаф – Лессе-Штоком, сделан ряд вставок о буйном пьянстве Шереметева и его сослуживцев-собутыльников.

Фрагмент одной из подделанных Н. Г. Головиным рукописей.

Вряд ли мотивом фальсификации было стремление скомпрометировать сподвижников Петра I. Скорее всего фальсификатором владело стремление подшутить над читателями, поразить их разгульным сражением Шереметева и его товарищей с хмелем, тем более что подобные «битвы» поощрял и сам император. Уже упоминавшийся нами «любитель чтения» автором этой шутки называл «какого-нибудь Балакирева для забавы двора», то есть относил ее изготовление ко времени правления Петра 1. Однако, на наш взгляд, такая шутка могла быть придумана и в более позднее время, скорее всего после 1778 г., когда стало известно подлинное письмо.

В 1862 г. в «Чтениях Общества истории и древностей Россииских» без предисловия, комментариев и даты О. М. Бодянский опубликовал любопытнейший документ – «Речь государыни императрицы Екатерины И, говоренная ею к Синоду по случаю отчуждения церковных имуществ в России»25. «Речь» должна были произвести сильнейшее впечатление на читателей – в ней содержался свод прав и обязанностей духовенства, определялась роль церкви в государстве. Церковнослужители, говорила императрица, это государственные чиновники, «состоящие под властию монарха и законов евангельских».

Фрагмент одной из подделанных Н. Г. Головиным рукописей.

Далее, отдавая должное учености церковнослужителей, императрица призывала их быть образцами нравственности, не подавать «повода» для различных соблазнов простому народу. Но главное внимание в «речи» уделено церковному имуществу. Все богатства церкви, утверждала Екатерина II, «похищены» ею у государства. «Но отчего происходит, – говорила она, – что вы равнодушно смотрите на бесчисленные богатства, которыми обладаете и которые дают вам способы жить в преизбыточестве благ земных, что совершенно противно вашему званию?…Как можете вы, как дерзаете, не нарушая должности и звания своего и не терзаясь в совести, обладать бесчисленными богатствами, иметь беспредельные владения, которые делают вас в могуществе равными царям?» После этих риторических вопросов императрица заканчивает свою речь уже решительным прагматическим требованием: «Естьли вы повинуетесь законам, естьли вы вернейшие мои подданные, то не умедлите возвратить государству все то, чем вы неправильным образом обладаете».

Грамота, подделанная Н. Г. Головиным.

Читатель, верно, подумает, что нам неизвестно из достоверных источников ни о каком выступлении Екатерины II в Синоде накануне действительно имевшей место в ее царствование кампании (и достаточно успешной) по секуляризации церковных имений, закрепленной императорским указом 1763 г. Сам стиль «речи» – увещевательно-просительный – никак не укладывался в ту систему правления на принципах просвещенного абсолютизма, которая сложилась в царствование Екатерины II. Обер-прокурор Синода, своеобразный «приводной ремень» между царской и духовной властью, обычно ставил Синод в известность о любой воле монархини в выражениях, далеких от уговоров, с немедленным требованием исполнения. Фальсификация была очевидна, конечно, и Бодянскому (любопытный факт: именно во время его редактирования «Чтений» на их страницах опубликовано несколько фальсификаций с откровенно злободневным политическим звучанием), который отказался от ее какого-либо комментирования