250 дней в царской Ставке. Дневники штабс-капитана и военного цензора, приближенного к высшим государственным и военным чинам - Михаил Константинович Лемке

Ольшаны, Годлево и Рынкуны, так как там были когда-то мелкие окопы. Пришлось вырубить лес пред Ольшанами, Годлевом и в тылу Пипле. Однако многое необходимое не было сделано. Не был укреплен Казимиржевский овраг, идущий впереди и вдоль фронта левого фланга отдела и, как видно из показаний свидетелей и журнала военных действий, им пользовались германцы, скапливаясь в его мертвом пространстве в 300–400 саженей от укреплений охранительной линии. Не были уничтожены отдельные дома и другие постройки перед фронтом укрепления, и остались невырубленными леса, мешавшие обстрелу и служившие укрытием для немцев (показания полковника Федченко, лист 59, генерал-майора Верховского, л. 51, капитана Кузичева, л. 190, полковника Дамич, л. 193 и капитана Штейнера, л. 194). Капитан Кузичев показал, что батареи на линии фортов I отдела были размещены очень близко одна к другой, из-за чего перелеты и недолеты по одной батарее давали поражения на соседних, прикрытия же для прислуги – землянки, казармы и козырьки – предохраняли лишь от пуль и мелких осколков. Эти землянки были покрыты одним или двумя рядами рельсов и землей; при попадании в них снарядов больших калибров они обрушивались и совершенно раздавливали рельсами находившихся в них людей, так что при сильном обстреле прислугу приходилось сводить с батарей и укрывать в канавах или прямо открыто. Бетонных помещений на третьем участке I отдела не было. О недостатке бетонных убежищ свидетельствует капитан Штейнер. По показанию капитана Штейнера, окопы были полевого типа и горели от огня противника. По показанию полковника Толбузина, ему пришлось отойти с Ольшанской передовой позиции вследствие того, что в окопах ее загорелись козырьки. По показанию генерал-майора Карпова (л. 37), козырьки окопов имели приподнятое над местностью положение и, выдавая противнику расположение окопов, облегчали пристрелку по ним. По показанию подпоручика Флоренского (л. 186), фортовые убежища пронизывались бронебойными снарядами, для прикрытия же прислуги на фортах были бетонные козырьки в 2–3 вершка толщиной, покрытые дерном. По показанию поручика Захарова (л. 189), в первой и пятой группе первого участка I отдела землянки были только на 27-й батарее, а остальные батареи укрытия не имели, и люди прятались под мостом через овраг. По показанию капитана Селицкого, позиции (передовые) стали укрепляться лишь за месяц до начала боев, и пехота сидела в окопах собственной постройки, лишенных даже проволочных заграждений (л. 197). По показанию капитана Смирнова, проволочные заграждения были устроены так, что в I отделе их колья свободно ломались немецкими автомобилями, а нижние чины перепрыгивали проволоку (л. 115). Капитан Кумаков показал, что все батареи оборонительной позиции первого участка II отдела расположены были на линии фортов тонкой линией, причем большинство тяжелых батарей примыкали друг к другу. Только три батареи были вчерне окончены, а остальные 5 начаты постройкой 13 июля 1915 г. и достраивались уже прислугой орудий. Форт № 4 кирпичный, бетонированный, батарея № 65 бетонная и батарея № 4 кирпичная. Укрытий для прислуги и боевого комплекта не было других, кроме землянок, покрытых бревнами, и ниш. Снарядные погреба протекали и заливались водой. Прислугу приходилось уводить для прикрытия от огня в овраги. Проволочные заграждения были частью из колючей, частью из обыкновенной проволоки, и колья, забитые на 1–1½ фута, были высоты 4–5 футов, а то и меньше, так что через заграждения свободно можно было шагать. Расположенные впереди артиллерии окопы и редуты были чрезвычайно слабой профили и не связаны ни между собой, ни с тылом ходами сообщений, почему приходилось к ним перебегать по совершенно открытому месту; взаимная поддержка окопов была крайне слаба. В неснесенных постройках перед участками до последнего времени жили обитатели (л. 128). По показанию подполковника Биршерта, в пехотных окопах пулеметов было мало или совсем не было, несмотря на горький опыт Козлово-Рудзских позиций. По показанию полковника Макарова, батареи фортовой оборонительной линии были построены наскоро, исключительно артиллеристами, и только покрытие и обшивка их досками производилась инженерным ведомством. Все батареи были слабой профили и заплывались в дождливое время грязью и водой. Форты были ниже всякой критики: казармы, убежища и капониры из кирпича, брустверы во многих местах обвалились и сползли вниз, во рвах железные решетки, затрудняющие их обстрел; контрэскарповые стенки выпучены. Большинство батарей имели малый обстрел впереди лежащей местности, так как расположенный в 1700 саженях перед фронтом лес затруднял целеуказания (л. 168). По показанию поручика Лукина, в головном капонире форта № 4 от ветхости постройки кирпич сам вываливался из потолка. Вследствие оползней земли с валов из 6 орудий капонира могли стрелять только два, да и то после того, как своими же снарядами разбита была бы решетка перед амбразурами. В таком же виде были и горжевые капониры. Проволочные заграждения были редки и так узки, что через них люди шагали свободно, колья в них шатались. Козырьки на форту были так низки, что из-под них нельзя было стрелять, а бетонные доски на них были поломаны и треснуты во многих местах (л. 172). Аналогичные показания дал штабс-капитан Минкевич относительно оборудования укреплений в районе форта № 5 (л. 176). По показаниям ряда свидетелей, связь телефонная была только воздушная, которая во время боя постоянно прерывалась, а подземной связи не было, хотя кабеля для сего было значительное количество. Вследствие слабости передовых и сторожевых позиций они были быстро очищены, и тогда артиллеристы, лишившись своих наблюдательных пунктов, остались без глаз. Наконец, освещение впереди лежащей местности по ночам было слабо. Эти обстоятельства имели последствием полную неосведомленность частных начальников о том, что кругом их происходило, а неосведомленность, в свою очередь, влекла за собою неоднократные случаи стрельбы по своим, подобные вышеописанному обстрелу форта № 3 с батарей II отдела. О таких саморасстрелах показывает генерал-майор Верховский (II отдел обстрелял отходивших со сторожевых позиций пограничников), прапорщик Богос (какая-то дружина 26 июля у Тылкилишек стреляла по пограничникам днем, а накануне ночью те же пограничные части обстреляны были дружинниками в спину; 25 июля 508-я дружина обстреляна была перекрестным огнем немцев и 490-й дружиной), штабс-капитан Ласский (атака утром 3 августа форт № 3 ополченцами, в результате которой оказалось, что форт занят не немцами, а своими). Отсутствием телефонной связи объясняется, между прочим, приказание генерала-лейтенанта Цыцовича отступать за Неман, когда II отдел еще не был обойден и даже атакован с фронта, форты № 3 и 1 еще не были заняты немцами, а на центральной ограде работала артиллерия и находились батальоны его же дивизии, еще не принимавшие участия в бою (показания генерал-майора Кренке, полковника Федченко, штабс-капитанов Минкевича, Гольского и Ласского и других). Как видно из показаний свидетелей, комендант крепости генерал от кавалерии