Ленинград: архитектура советского модернизма, 1955–1991. Справочник-путеводитель - Анна Юлиановна Броновицкая

Фойе конференц-зала Дома политпросвещения. 1973

Конференц-зал Дома политпросвещения. 1973

➧В 1973 году вышла написанная тем же Наумовым совместно с Валентином Каменским книга «Ленинград. Градостроительные проблемы развития», посвященная принципам и ходу реализации принятого в 1966 году Генерального плана развития города. В ней, в частности, объясняется, зачем нужны охранные зоны памятников архитектуры, введенные решением Ленгорисполкома в 1969 году: «Дело в том, что художественные достоинства некоторых ансамблей и композиционных систем были утрачены в период стихийного развития капиталистического города с середины XIX века и до 1917 года. По плану развития города вокруг сформировавшихся пространственных систем создается необходимая среда, как бы подчеркивающая их значимость и ведущую роль в городе»[416].

➧Поэтому авторы рецензий на построенные рядом со Смольным институтом и Смольным собором здания Дома политпросвещения и Леноблсовета не кривили душой, говоря о том, что и эти здания, и преобразованная прилегающая территория вполне вписываются в охранную зону центра Ленинграда, а сам Гольдгор был искренне убежден, что исправляет историческую несправедливость и развивает идеи, заложенные Василием Стасовым при планировке территории у Смольного собора, который тот достраивал в 1830–1835 годах.

➧Гольдгор объединил площадь Растрелли и площадь Пролетарской диктатуры, снеся всю застройку улицы Пролетарской диктатуры (Лафонской) и устроив широкий бульвар перед зданием Дома политпросвещения, чтобы создать буферную зону для Смольного монастыря и Смольного института. Второй широкий бульвар он проложил вдоль улицы Воинова (Шпалерной), открыв далекую перспективу на Смольный собор. Посередине бульвара архитектор задумал устроить декоративный водоем, в котором мог бы отражаться собор. Мало того, Гольдгор планировал территорию с расчетом на то, что со временем будет возведена колокольня, спроектированная Растрелли, но не осуществленная[417].

Развертка по площади Пролетарской диктатуры

Площадь Пролетарской диктатуры. 1982

➧В 1966–1973 годах вдоль эспланады между площадями построен Дом политпросвещения, а в 1975–1981 годах в торце площади Пролетарской диктатуры — здание Леноблсовета, который перестал помещаться в Смольном институте вместе с Ленсоветом. Гольдгор мыслил их архитектуру как фоновую, не спорящую с памятниками архитектуры, но в то же время достаточно парадную, выражающую важность учреждений. Высота обоих зданий — 23,3 метра, что соответствует высоте Смольного института и предвосхищает введенный позже высотный регламент строительства в историческом центре Ленинграда[418]. Фасады решены в духе сильно осовремененной классики — главный фасад Леноблсовета акцентирован выступающими пилонами таких пропорций, что он напоминает шестиколонный портик, а протяженный главный фасад Дома политпросвещения своими членениями уподоблен длинным фасадам Росси с высоким цоколем и колоннадой большого ордера, объединяющей верхние этажи.

➧Гольдгор следовал примеру Кваренги, который в 1806–1808 годах смело поставил рядом с барочным творением Растрелли палладианское здание Института благородных девиц, а также Щуко и Гельфрейха, построивших в 1923–1924 годах пропилеи Смольного. Но были и еще промежуточные шаги. В 1952–1956 годах на площади Растрелли в соответствии с генпланом, предложенным 5-й мастерской, где работал Гольдгор, по проекту Александра Князева и Сергея Сперанского построено здание для охраны Смольного[419], в котором классицистическая схема использована более явно, хотя и с нарушенными пропорциями. В 1957 году на западной стороне площади Пролетарской диктатуры уже сам Гольдгор построил здание Совнархоза с похожим фасадом, только очищенным от «излишеств». Дом политпросвещения продолжает эту тему уже чисто геометрическими средствами.

Проект реконструкции улицы Воинова (Шпалерной)

Проект Инженерного корпуса. 1965

➧И Дом политпросвета, законченный в 1973 году, и здание Леноблсовета, открывшееся в 1981-м, были хорошо встречены критиками, признавшими правильность градостроительного хода и оценившими архитектурное решение[420]. Дом политпросвета хвалили за удачное распределение функциональных частей (боковые корпуса заняты общежитием и гостиницей), детализацию фасада (откосы вертикальных окон оформлены отступающими ступеньками доломитовой облицовки), восхищались изысканными интерьерами, отделанными различными по фактуре материалами в оттенках белого. Леноблсовет, по мнению рецензентов, достойно завершил ансамбль, подхватив архитектурное решение более раннего здания, но переключив регистр: если в фасадах Дома политпросвета доминирует горизонталь, в Леноблсовете господствует вертикальный ритм. В обоих зданиях прекрасно срежиссировано освещение, в конференц-залах обеспечена хорошая видимость со всех мест, и в целом во всех мелочах заметна забота об удобстве пользователей. В статьях также говорится о необычайно высоком качестве строительства и отделки. Гольдгор славился своей способностью находить общий язык со строителями, но, вероятно, немаловажно, что заказчиками были правительства города и области. Возникает подозрение, что благостный тон архитектурной прессы тоже связан с этим обстоятельством.

➧Участники общественного обсуждения проекта Дома политпросвещения в 1967 году были гораздо откровеннее. Они сочли архитектуру несомасштабной, слишком громоздкой и «громкой», неуместной рядом с памятниками архитектуры. Реставратор Сергей Давыдов вступился за сносимые дома: «Не нужно забывать, что это один из старых районов, и пусть нам не нравятся эти старые казармы, хоть они неприятны, но это — лицо города, которое мы договорились не уничтожать пока. Здесь же мы видим обстройку многоэтажными „казармами“!»[421] Историк архитектуры Евгения Петрова высказалась еще более эмоционально: назвав здание Князева «архитектурным сапогом», который втаптывает в грязь и забивает бриллиант Смольного собора, она обвиняет Гольдгора в том, что он «пришивает к этому сапогу голенище». Перспективу же ведущей к собору Шпалерной улицы, обсаженной стриженными липами по сторонам от узкого прямоугольного водного зеркала, она посчитала плагиатом планировки Тадж-Махала: «Зачем Смольный превращать в Индию!» Инженер Юлий Кругляков напомнил о том, что площадь перед Смольным институтом — памятное место Октябрьской революции, и нельзя искажать ее исторический облик. Скульптор Арам Айриев был совсем прямолинеен: «Это не русская архитектура, это казенная райховская архитектура». Несколько неожиданно после всего этого председательствующий Александр Мачерет заключил: «В данном случае следовало бы авторскому коллективу дать возможность спокойно работать и доработать свой проект, и на этой стадии чем меньше будет критики, тем лучше». Надо полагать, заказчикам проект понравился, и изменить уже было ничего нельзя.

Дом политпросвещения. 1977

➧Сегодня, оказываясь перед Смольным, хорошо понимаешь участников той давней дискуссии. Холодная монументальность построек Гольдгора отчетливо отдает тоталитаризмом. Но, может, именно это и хотел сказать архитектор? Ведь проект открытого для публики Инженерного корпуса с концертным и выставочными залами, выполненный в 1965 году Гольдгором и Захарьиной для участка, потом переданного Дому политпросвещения, был гораздо более легким и демократичным.

40. НОВОЕ ЗДАНИЕ ПЕТРОГРАДСКОГО