Волга. Русское путешествие. Избранные главы - Гейр Поллен

жители и бояре из Ярославля, а также настоятели монастыря за многие века. Снаружи на колокольне соорудили большой металлический резервуар, а рядом, в маленькой кирпичной постройке, поставили два насоса, которые закачивали воду в резервуар, из него она самотеком поступала в собор, проходила через плотину, разливалась по бетонной плите и стекала по трубам в бетонную емкость под полом собора. Спустя четыре года, по техническим и экономическим причинам, испытания прекратились, специалисты свернули проект и переехали в Углич и Рыбинск. Затем в монашеских кельях, церквах и крепостных башнях, которые когда-то защищали монахов и икону Божией Матери от незваных гостей, поселились бездомные. Колокольню превратили в магазин, церковь – в клуб, в котором танцевали, смотрели кино и отдыхали после работы. За Святыми вратами, в проходе, сделали мастерскую со смотровой ямой. Разумеется, поселенцы также прорубили в стенах окна и проемы для дверей, чтобы в душных, мрачных помещениях стало светлее и легче дышалось.

В 60-е годы хозяйственный двор, где раньше монахи выращивали себе еду, огородили и превратили эту часть монастыря в исправительную колонию для малолетних преступников. Надзирателям построили новые двухэтажные каменные дома; и так сотрудники вместе с подростками, которых надлежало перевоспитывать, пребывали на территории монастыря до ноября 1987 года. Между тем было принято бесповоротное решение, описанное церковнослужителями как санкционированное властью богохульство. Многочисленному местному населению, дачникам, разрешили поживиться всем, что удастся сломать, погнуть или выдернуть и увезти на машине или тележке, в частности, старые кирпичи, надгробные плиты и памятники с кладбища, которое только местные и сумели бы отыскать.

Русская дача может быть чем угодно, от мраморного дворца до деревянного сарая, и любая связанная с владением постройка, какой бы прогнившей и ветхой она ни была, считается частью «композиции архитектурного ансамбля», как это называют в России. Типичным примером рачительного дачника является сантехник, который в моей третьей петербургской квартире менял сломанный смеситель в ванной. Когда мужик установил новый и получил честно заработанные деньги, он вежливо спросил, можно ли забрать старый смеситель.

– Слушай, мне для дачи надо.

– Не вопрос, – ответил я и записал его номер, если снова понадобятся услуги сантехника.

Сейчас в белокаменном монастыре не найти следов былого разгрома. Перед главным входом расстелилась пашня, которая терпеливо ждет, когда солнце достаточно прогреет почву, чтобы дать дорогу первым росткам.

Сегодня на удивление холодно, чуть выше нуля, хотя уже дней восемь как май. Когда входишь в монастырь через арку Святых врат с ликом Христа над ними, кажется, что мир впереди белый, а фигуры людей – черные. Высоко на стене висит мемориальная доска из гранита, которая гласит, что здесь, в Спасском храме, похоронен генерал-лейтенант Николай Алексеевич Тучков, герой Бородинского сражения 7 сентября 1812 года. Генерал получил смертельное ранение в грудь и был доставлен в монастырь в двенадцати километрах к западу от поля битвы. Спустя три недели он скончался в Ярославле. Говорят, под влиянием этой истории Лев Толстой придумал князя Андрея Болконского из романа «Война и мир». Как и генерал, герой произведения умирает от ран, которые нанесла ему La Grande Armée в кровавый осенний день у села Бородино, что в паре часов езды от Москвы.

У безмятежного монастырского пруда я увидел лебедей, таких же черных, как и люди. Я таких никогда не встречал. Два лебедя не отстранялись друг от друга ни на миг, словно влюбленная пара. У каждого на кончике красного клюва было по белому колечку, а в черном хвосте – по белому перышку, будто лебеди в начале или в конце своего преображения, смысл которого понимает лишь Он, ибо сотворил их.

«Московская компания» и другие иноземные купцы

В конце 1553 года Иван Грозный принял в Кремле экзотического гостя: английского мореплавателя и исследователя Ричарда Ченслера. Тридцатитрехлетний уроженец Бристоля впервые попал в Россию и так старался расписать свое путешествие, что, очевидно, произвел впечатление даже на человека, который сам был способен на многое. Десятого мая того же года флотилия из трех кораблей вышла из Лондона с целью найти новый морской путь в Китай и Индию – в обход самой северной точки Норвегии, мыса Нордкап, и Кольского полуострова; позднее он был назван Северо-Восточным проходом. Экспедицию снарядила торговая компания с замысловатым названием «Общество купцов-изыскателей для открытия стран, земель, островов, государств и владений неведомых и доселе морским путем не посещенных»1, основанная самим Ченслером и сэром Хью Уиллоуби. Последний не был опытным мореплавателем, зато имел значительные военные успехи на суше. Небольшая флотилия шла вдоль норвежского побережья на север, но у Лофотенских островов ее настиг яростный шторм и корабли разнесло в разные стороны. Причем другие исследователи полагают, что в роковой шторм корабли попали у мыса Нордкап. Такая версия кажется более правдоподобной, поскольку первое после бури свидетельство о судьбе Ченслера – это известие, что его корабль «Эдуард Бонавентура» вошел в гавань города Вардё, будущей столицы норвежско-русской поморской торговли. От Нордкапа до нее чуть более ста морских миль, а вот от Лофотенских островов – в четыре раза больше. Семь дней Ченслер безрезультатно ждал в Вардё свою флотилию, а затем решил продолжать плавание, и «Бонавентура» в одиночку направился в Белое море. На сей раз всё прошло благополучно, и в конце августа корабль бросил якорь в устье Северной Двины, у Николо-Корельского монастыря, в тридцати пяти километрах к западу от поселения, ставшего позднее Архангельском. Монастырь сохранился до сих пор. Экипаж остался пережидать зиму у монахов, а Ченслер продолжил свой путь в Москву теперь уже на санях – тысяча километров в темноте по снегу и льду.

В мае 1554 года в устье реки рядом с Мурманском, чуть восточнее его, русские рыбаки нашли замороженные тела сэра Уиллоуби и членов его экипажа, погребенных в тисках льда. Провизии на их корабле «Добрая Надежда» было столько, что хватило бы до самого Китая, вдоволь было и теплых шерстяных тканей, их везли для продажи по пути, поэтому историки полагают, что моряки умерли не от голода и не от холода, а от отравления угарным газом, когда пытались согреться в тесных каютах.

Но еще за несколько месяцев до того, как стало известно о печальном конце «Доброй Надежды», где-то в феврале-марте 1554 года, Ченслер отправился обратно в Лондон. Он привез с собой королю Эдуарду VI письмо от Ивана Грозного, в котором русский царь обещал английским купцам, желающим торговать в России, щедрые привилегии, прежде всего – отмену пошлин и свободный въезд и выезд, а также право основать