Искусство просвещать. Практическая культурология для педагогов и родителей - Евгений Александрович Ямбург

Вы бы согласились за такую плату провести урок?! Причем не один, а ежедневно много… И сравнить с часом оплаты труда (включая все надбавки и премии) работника министерства.

2. Какую отчетность (в том числе по ходу введения ФГОС[13]) с них требуют?

Ведется ли электронный классный журнал в дополнение к бумажному или заместил бумажный?

И, наконец, сколько запросов на предоставление всякой отчетности в среднем в день приходит администрации из разных инстанций, в том числе непосредственно из регионального министерства образования, федерального министерства и муниципальных органов управления образованием? Сколько мониторингов регионального института повышения квалификации учителей в этом месяце было проведено?..

И тогда можно выйти на разговор о неэффективности управленческой деятельности органов управления образованием, которые завалили своими запросами и отчетностью (стыдливо называемой мониторингом для сокрытия истинных размеров беспрерывных отчетов).

3. Комментарий по поводу „книг не читают“. Директор школы рассказала, что в рамках реализации „концепции модернизации общего образования в их городе“ потребовали от всех учителей законспектировать труды Выготского и „Педагогическую поэму“ Макаренко. Учителя плачут, отказываются – так как им некогда, школа (и они) работает в режиме полного дня (совмещают ставки воспитателей). Домашние дела ведь есть. Да и на своих детей посмотреть хочется.

С одной стороны, должны это знать (?!), в институте изучали (или нет?!). С другой – они совершенно правы. С третьей – в таком случае о каких современных технологиях вести речь?

Но вывод у меня один. Восемнадцать часов на ставку – научно обоснованная нагрузка была установлена в советское время. И, если она сильно превышена, никакой работы, о которой написал администратор, НЕ БУДЕТ вестись учителями (разово, для отписки чиновникам – сделают, но системно – нет, это нереально). Для ее ведения нужно время, и оно должно быть оплачиваемо.

Поэтому экономика первична!

Пока не будут платить за ставку достойную зарплату, этого не будет.

А платить не будут, даже если найдут деньги (которых, как известно, для населения у властей нет): нет педагогов, острый дефицит кадров. Впрочем, дефицит именно при нынешнем уровне зарплаты. При ее реальном (а не нарисованном) росте, очень вероятно, будет переток кадров из других сфер деятельности».

Свою точку зрения выражает руководитель управления образования сельского региона: «Совершенно очевидно, что в письме сотрудника регионального министерства, отвечающего за безопасность, много полезного для школы, для учителя. Хочу возразить вот по каким моментам. „Педагогику сменили на диагностические таблицы“ не учителя, не школа. Они приходят свыше со сроками обязательного исполнения, а на совещаниях регионального уровня результаты таких диагностик еще и публично обсуждают. Да, они „сляпаны на скорую руку неизвестным автором“, но все же не учитель должен искать автора инициатив, рождающихся на уровне министерств и их ведомств. При обилии органов надзора и контроля неизвестность таких авторов несколько странновато выглядит. Да и почему бы начальнику Отдела комплексной безопасности не сделать запрос об авторстве со своим подтверждением неэффективности таковых методов исследования?

Что касается ПМПК… На эту комиссию ребенка можно привезти только с согласия родителей. Не так давно директор одной из школ нашего района обстоятельно и дипломатично объяснил отцу „трудного“ школьника о необходимости показать его сына на ПМПК. В ответ тот бросился на директора (женщину) с оскорблениями и угрозами: „Я сам знаю, что мне делать со своим сыном!“ Пришлось вызывать полицию. А мальчика комиссии так и не показали. Я понимаю, что у каждой истории есть как общая композиция, так и индивидуальная. Хотелось бы, чтобы в индивидуальных разбирались тщательно, чего у нас обычно не делают.

Тот факт, что завуч показывает планы массовых мероприятий, расписаний кружков, отчеты с количеством проведенных акций, олимпиад, протоколы педсоветов, лишь подтверждает тот невыносимо муторный и бестолковый характер отчетов по инстанциям.

Что обычно требуют, то и показывают, завуч не готова к тому, что документы запросил „чиновник, сохранивший педагогическую сущность“. Это, конечно, нисколько не оправдывает отсутствие характеристик на проблемного ученика.

Несомненно одно (об этом и написал Евгений Александрович Ямбург): „Поменять себя ребенок способен лишь при помощи взрослого, который стремится к тому же“. При нашем запущенном состоянии самообразования и достраивания себя учителем понимание того, что „так воспитывать нельзя“, должно все же сопрягаться и с пониманием: „так руководить отраслью образования нельзя“. Общался недавно с коллегой из соседнего района. Оптимизационные мероприятия привели к тому, что учителя там ведут по 40 часов в неделю. Вот вам и педагогический дневник.

P. S.

Не распространяюсь о том, что, действительно, учителя мало читают, мало занимаются самообразованием, шаблонность мышления распространена повсеместно и т. д. Мы часто об этом размышляли и, конечно, мировоззренческая убогость имеет место быть».

Накал дискуссии невероятно повышало описание эксцесса, произошедшего в ноябре 2018 года в одной из школ Иркутской области. История попала в СМИ.

«Бросили с переломом на улице (Учителя в Малом Голоустном довезли пострадавшего школьника до дома и оставили одного у калитки)

Лариса Плеханова и ее семья (у женщины кроме 17-летнего Жени еще трое детей – старшая дочь, которая живет самостоятельно, 14-летний сын и 9-летняя дочь) хорошо известны не только в Малом Голоустном, но и по всей области – они организуют путешествия с аляскинскими маламутами. (Маламут – крупная собака аборигенного типа, предназначенная для работы в упряжке.)

Все местные знают, что у Жени диабет, и относятся к нему с особенным вниманием. „У меня один вопрос, – говорит Лариса, – почему никто не догадался вызвать скорую? Было очевидно, что ребенку очень больно. Мимо проходила медсестра из детского сада, сказавшая, что нужно вызвать скорую, но Женю все же подняли, усадили в машину, чего при переломах категорически нельзя делать, а потом и вовсе оставили одного у калитки стоять! Как такое возможно?“

Сейчас Женю Домошонкина наблюдают врачи Иркутской областной детской больницы. С ним они давно знакомы по другому заболеванию, а теперь помогают перенести сложный перелом. Только чудом отколовшийся кусок кости не вскрыл парню артерию при перемещениях из школы домой. Женя закован в гипс, и пока неизвестно, сколько времени ему придется провести в таком состоянии.

Директор школы поселка Малое Голоустное Дарья Хохлова во время ЧП с Женей была в отпуске и объяснить поведение своих подчиненных не смогла.

Что нужно сделать, если вы видите упавшего человека, который не может подняться и жалуется на острую боль? Большинство без колебаний ответят: вызвать скорую. Но не всем такое решение кажется очевидным. Учитель и охранник школы из поселка Малое Голоустное просто довезли 11-классника с переломом шейки бедра до дома и оставили у калитки ждать отлучившуюся по делам мать.

Женя Домошонкин – особенный ребенок.