Война за независимость Чили - Андрей Аркадьевич Щелчков

href="ch2-82.xhtml#id428">[82] вернулись в Чили, будучи увлеченными идеями энциклопедистов, а Рамон Эйсагирре стал носителем новых идей в церковном сообществе. Вместе с тем, эти путешественники возвращались в Чили, отнюдь, не будучи очарованы блеском метрополии. Ректор Университета Сан-Фелипе Рамон Эйсагирре, находившийся в Испании с 1803 по 1806 г., отмечал в своем дневнике беспорядок в делах государства, злоупотребления властей и нищету населения в метрополии[83].

Салон-тертулия конца XVIII века в Сантьяго

Мануэль Салас

Просвещение имело и других адептов в Чили. Помимо уже упоминавшихся Хосе Антонио де Рохаса, Мануэля Саласа следует упомянуть имена таких интеллектуалов, в будущем видных участников борьбы за независимость, как Хуан Эганья, Хосе Мартинес де Росас, Хосе Мануэль Инфанте, священник Камило Энрикес, Бернардо Вера, Антонио Хосе Ирисарри, Хуан Антонио Овалье. У Рохаса было разрешение Инквизиции на прочтение книг энциклопедистов, Гольбаха, Монтескье. Позднее стало известно, что он тайно передавал их читать Хуану Эганье, Х.М. Инфанте, Х.А. Овалье, X. Мартинесу де Росасу[84]. Камило Энрикес признавался, что впервые прочитал произведший на него огромное впечатление «Общественный договор» Руссо в 1802 г[85].

Французская революция и известия о терроре, борьбе с церковью, европейских войнах вызвали ужас и отторжение у чилийских интеллектуалов. Другое дело — североамериканская революция, она привлекала креолов, служила примером для самых радикальных деятелей. На одном из 257 североамериканских судов, побывавших в чилийских портах в период с 1788 по 1810 г., был привезен текст Декларации независимости и конституции США[86].

Хотя многие представители креольской элиты были знакомы с передовыми идеями, не стоит придавать этому слишком большого значения. Всё-таки в основе их мировоззрения лежали идеи испанской схоластики, а в области социальных отношений и государственного устройства — теория «общественного пакта» Ф. Суареса[87]. Эти теории активно распространялись в Чили иезуитами, несмотря на то, что в XVIII в. все связанное с иезуитами было запрещено, неотомистские концепции «пакта» преподавались в университетах без упоминания имен их авторов.

Роль традиционных неотомистских идей в вызревании революции освобождения была существенна. Как писал известный английский историк Дж. Линч: «Испания не только завоевала Америку, но и предоставила аргументы для её освобождения»[88]. У американских креолов традиционные идеи испанской схоластики накладывались на новое мировоззрение, привнесенное Просвещением. Традиционализм давал почву для формирования патриотических взглядов и осознания идеи народного суверенитета, что в преломлении концепций просвещения подрывало идеологические основы абсолютизма. Как писал чилийский историк Джоселин-Хольт: «Идеи Просвещения дают ключ к пониманию исторического развития Чили. Они постепенно вводили в традиционное общество элементы нового, современного, изменяли традиционную концепцию политической власти, неосознанно подводя к возможности иного, республиканского политического строя»[89].

Реформы «просвещенного абсолютизма», идеи графа Кампоманеса по централизации империи и рационализации управления с целью создания национального государства путем реформирования старой сословной и сложной по структуре монархии, не убеждали креолов. Прагматизм и желание укрепить государственную власть метрополии в колониях не смогли заменить идеи мессианского призвания испанской монархии нести знамя Христовой веры в Новый свет и противостояния протестантскому, а затем и «революционному еретичеству».

Важным элементом назревания кризиса абсолютизма испанской монархии было развитие идей «исторического конституционализма», имевших большое воздействие на умонастроения и политические взгляды креолов в годы Войны за независимости. Речь идет об апологии традиционных испанских представительных органов власти — кабильдо, кортесов. Большим поборником их возрождения был один из виднейших деятелей испанского просвещения и бурбоновских реформ Гаспар М. Де Ховельянос. Эти идеи были популярны и среди чилийской элиты. Именно через кабильдо креолы могли осуществлять реальное влияние на власти. В этом свете понятна ведущая роль кабильдо в испаноамериканской революции и кортесов в испанской, когда революционные реформы проводились в формах и с использованием терминологии «старого режима», с отсылкой к традициям, обычаям и «основным законам королевства»[90].

Главной проблемой, волновавшей креольскую верхушку, интеллектуалов, бюрократов, торговцев, то есть всех американцев, было равенство уроженцев Индий и метрополии. Если при «старом режиме» равенство обеспечивалось добурбоновскими законами и привилегиями — фуэро, то с крушением в Испании королевской власти креолы предпочитали опираться на понятия «суверенитет народа» и «естественные права», признаваемые традиционной испанской мыслью в духе теории «общественного пакта» Ф. Суареса. К этому следует добавить новые идеи просвещения. Эти идейные предпосылки разрушения «старого порядка» сыграли катализирующую роль в развитии кризиса власти в колониях после 1808 г.

Подводя итог сказанному, следует выделить главную предпосылку Войны за независимость. Реформистский потенциал просвещенного абсолютизма был полностью исчерпан уже в конце XVIII века. Между тем, большинство креолов, элита колоний хотела продолжения умеренных и постепенных реформ, ведущих к модернизации экономики и общества, но не разрушавших самой социальной структуры. Никто не хотел революции, но все стремились к реформам и обновлению, диктуемым теми преобразованиями, что происходили в Европе и в Западном мире в ту эпоху. Главным препятствием на этом пути был испанский абсолютизм. К его слому приступила начавшаяся в Испании в 1808 г. антиабсолютистская революция, потрясшая основы испанского владычества в Америке.

Крах идиллической и патриархальной жизни в Чили, этой удаленной колонии произошел вместе с началом кризиса испанской монархии в 1808 г. Первые признаки новых настроений в империи как предвестники катастрофы давали о себе знать за несколько лет до невероятных событий в Байоне. В 1806 г. в Чили пришли известия об интервенции воевавшей тогда с Францией и её союзницей Испанией Англии в Буэнос-Айресе и о победе креольского ополчения[91]. Как и в других колониях Испанской Америки, в Чили не было значительных военных сил. Испания не держала за морем войск. Чилийцы, с одной стороны, почувствовали себя незащищенными от европейских держав, несмотря на естественные географические преграды. С другой стороны, они поняли необходимость подумать о самообороне. Вести о событиях на Рио-де-Ла-Плате вызвали взрыв испаноамериканского патриотизма.

14 марта 1807 г. кабильдо Сантьяго обратилось к губернатору Муньосу де Гусману с верноподданнической просьбой о создании ополчения для защиты страны, предложив для этого свои средства. Власти приняли это предложение, хотя и с некоторыми оговорками, прежде всего, относительно подчиненности новых вооруженных сил и принципов их организации, ибо это, по их мнению, нарушало основы монархического устройства, не позволявшего такие инициативы городскому самоуправлению. Однако ситуация была такова, что несмотря на формальные противоречия, власти были вынуждены принять предложение кабильдо[92].

Четыре месяца ополченцы тренировались за пределами города в специально построенном лагере. Одни отряды сменялись другими. Энтузиазм людей был очень велик, особенно среди молодежи, жаждавшей подвигов.

По воспоминаниям одного из ополченцев, «все были кавалеристами, вооруженными только копьями, ни карабинов, ни ружей, ни