Памяти солёная волна - Станислав Митрофанович Сахончик

Дальше были несколько лет, прошедших в непрерывных плаваниях, с редкими и короткими пребываниями на берегу.

Были и «ревущие сороковые» в Индийском океане, песчаные бури Персидского залива и Красного моря, изумрудная зелень Сейшельских островов и удушливый аромат цветов острова Маврикий. Были и другие корабли и суда, и другие командиры и капитаны.

Возвращаясь в родную бухту после долгих странствий, я всегда искал глазами знакомые мачты ледокола, как ищет взглядом человек после долгой разлуки крышу своей первой школы и родного дома.

И всегда, когда я вспоминаю свою не такую уж и долгую морскую жизнь, мне сразу приходит на память маленький ледокол и его седой капитан с проницательными серыми глазами и мудрой стариковской улыбкой. Капитана уже давно нет с нами, старый ледокол «Илья Муромец» списан «на гвозди» в 93-м, да и я уже очень давно плаваю только по морю житейскому за письменным столом. Но память исправно хранит всё, и они часто приходят ко мне во сне, все вместе – первый пароход и первый капитан…

Хождение в Ходейду

После многомесячных походов по Индийскому океану и Красному морю танкер «Владимир Колечицкий» бросил якорь на внешнем рейде северойеменского порта Ходейда. Судно в полной загрузке, с его девятиметровой осадкой, из-за мелководья просто не могло подойти к причалам. До самого города было не близко, и он просматривался только в бинокль.

И это было очень хорошо, так как у нас уже имелся богатый негативный опыт близкого общения с арабскими и африканскими портовыми городами. Не далее как неделю назад мы заправлялись горючим на нефтяном терминале Адена и понесли изрядный моральный урон от мусульманских обычаев.

На набережной стояла мечеть, и с её минарета каждое утро, «в тот час, когда чёрную нитку можно отличить от белой» (примерно в четыре утра по судовому времени), через мощные японские динамики нёсся призывный клич муэдзина. Невыспавшийся экипаж реагировал вполне адекватно: из открытых иллюминаторов кают и кубриков неслись выражения, весьма далёкие от парламентских.

А боцман, бравший уроки морской словесности у знаменитого капитана «Россоши» Михеича, выдавал с палубы в сторону города многоэтажные сложносочинённые предложения и разнообразные речевые конструкции на базе слова «мать». Так вот два дня и развлекались.

Так что мы прибыли в Ходейду уже вполне морально подготовленными: с экипажем были проведены соответствующие политзанятия, в ходе которых нас (с большим сомнением в результатах) попытались убедить, что угнетённые мировым империализмом трудящиеся Ближнего Востока ужасно страдают под игом капитализма и буквально носят на руках советских людей, размазывая при этом рукавами слёзы радости на глазах. Народ у нас был опытный, плавали не первый год, и политотдельские агитки, рассчитанные на интеллект матросов-срочников из глухих деревень, на нас давно уже не действовали.

Кроме того, мы были кровно обижены на Северный Йемен: здешнее правительство подложило Союзу во время недавней операции по разминированию Красного моря грандиозную свинью – в виде запрещения базирования на берегу тяжёлых вертолётов-тральщиков «Ми-14 БТ», в то время когда английские «Си Стэллионы» с вертолётоносца «Инвинсибл» спокойно поднимались с берега с тяжёлыми электромагнитными тралами. В результате наши тяжёлые вертолёты, предназначенные для поиска и уничтожения магнитных мин с воздуха, простояли на палубе крейсера-вертолётоносца «Ленинград» почти всю операцию, лишь изредка вылетая с аэродрома Эль-Анад, а за всё отдувались ребята из дивизиона морских тральщиков, буквально ходившие по минам два месяца.

Логика этих действий была для нас совершенно непонятна, так как очистка Красного моря от мин была, в первую очередь, в интересах Северного Йемена. Наш танкер входил в состав этого отряда – обеспечивал тральщики водой, продуктами и горючим, работая круглые сутки, и эту ситуацию мы хорошо знали. Вот уж поистине, Восток – дело тонкое!

К борту подошёл лоцманский катер с портовыми властями, кроме них на палубу ступили и двое военных в оливковой полевой форме и чёрных беретах. Экипаж собрали в столовой команды, и перед нами выступил молодой йеменский капитан по имени Махмуд, щедро увешанный кокардами, звёздами и аксельбантами.

Он вполне сносно говорил по-русски, так как недавно окончил Ташкентское высшее общевойсковое командное училище. Из его горячей, по-восточному темпераментной речи явствовало, что Ходейда есть крупнейший порт Йемена и чуть ли не его промышленный центр, что в городе есть самый большой на побережье цементный завод и несколько крупных фабрик. Население Ходейды горячо любит советских людей и с нетерпением их ждёт…

Тут в столовую заглянул второй военный, с типично рязанской, круглой и основательно загорелой физиономией, к которой совершенно не шёл чёрный берет. После захода в каюту капитана у него заметно покраснел нос, и подозрительно весело блестели голубые глаза.

Заговорщически нам подмигнув, он отослал Махмуда в капитанскую каюту, сам же, отрекомендовавшись полковником Соколовым, военным советником йеменской армии, обратился к нам с весьма пространной речью, более напоминавшей целевой инструктаж.

Из его речи вытекало, что коллега Махмуд, как истинный патриот Йемена и дальний родственник президента Салеха, весьма основательно «подзагнул» насчёт величия Ходейды, которая в действительности является большой дырой, что цементный завод занимается только расфасовкой китайского цемента в бумажные мешки, а две фабрики города производят исключительно газировку и мороженое, которое сами аборигены на дух не переносят.

Директор фабрики по-йеменски именуется «мудир» (не путать с русским приблизительным аналогом), друг – «садык», это рекомендуемое общепринятое обращение, и упаси боже назвать бедуина (при всей их внешней схожести) бабуином. Бедуины – очень трудолюбивые люди, постоянно заняты тем, что кочуют из Северного Йемена в Южный и обратно, где их каждый раз регулярно переписывают и выдают денежное пособие от Саудовской Аравии. Тем и живут.

В городе введён комендантский час, по вечерам, бывает, постреливают, вот намедни полицейские с блокпоста ночью подстрелили машину с подвыпившими китайскими советниками. То-то было весело!

Население нас действительно ждёт с великой радостью, однако исключительно из корыстных побуждений: торговцы из всех запасников вытащили всякий неликвидный хлам и взвинтили цены в магазинах и на базарах в три раза. При покупке обязательно надо яростно торговаться, изредка поминая аллаха, а то подумают, что ты их не уважаешь. При этом русскую ненормативную лексику желательно не применять, ибо торговцы её вполне сносно разумеют и очень обижаются, когда нехорошо поминают их маму. На Востоке это как-то, знаете ли, не принято.

Военные советники всех стран мирно живут в одном городке, ходят друг к другу в гости и дружат семьями, вполне приятные, между прочим, люди, хотя, конечно, и являются закоренелыми империалистами.

Утром следующего дня, половина экипажа, загрузившись в рабочий катер и спасательный бот, отправилась