Диалог с Богом. История противостояния и взаимодействия человечества с Творцом - Джордан Питерсон

их дела и речи посвящены Богу. Это напоминание об истине – о настоящем приключении. Проводим ли мы такие ритуалы? Обращаемся ли за советом к высшему духу внутри нас? Пытаемся ли направить каждый взгляд и каждое действие к целям, нами же определенным как самые главные? И есть ли у нас альтернатива? Что ждет нас в ином случае? Жуткие пристрастия, тревога и смятение, нерешительность, трусость, отсутствие надежды и подбирающийся, точно хищник, мстительный цинизм?

Этот момент неимоверно важен. Риск приключения абсолютен, учитывая неоспоримую и вездесущую реальность смерти и зла. В таком пути нужен бесконечный союзник. Существует ли он? Вопрос поставлен некорректно. Верно будет спросить: «На какой дух, ведущий к цели, можно положиться во время самого страшного кризиса?» «Ни на какой» – совершенно неприемлемый ответ. Отсутствие цели или мотивации в преддверии катастрофы грозит нам бедой, и без сознательной «сонастройки» с духом, делающим нашу психику цельной и приносящим гармонию в социальный мир, мы останемся беззащитны перед искушениями, желающими властвовать над нами. Когда прежде всего нужно определять приоритеты для внимания и предпринимать действия, никакой атеизм невозможен. Что-то должно быть возвышено, а все остальное – принесено в жертву.

Строя алтари Богу, Аврам желает увериться, что по-прежнему «сонастроен» с божественным зовом, который заставил его покинуть убежище и должным образом ведет его вперед. Что перед нами? Очередной вариант суеверного поиска иллюзорной безопасности, в которой видят «ключ» к религии – «опиуму для народов»? Нисколько: именно готовность к странствиям ускоряет развитие души и, если новый вызов принят добровольно, возвышает героя. Где же здесь верхний предел? Его определяет лишь вечно недостижимое и невыразимое единство, занимающее высшую ступень на лестнице Иакова, которая неизменно возносится вверх. Покорность этому требовательному, укрепляющему и облагораживающему развитию – это не ложный предрассудок и не инфантильный комфорт. Совсем наоборот, это несомненное следствие самой смелой из возможных жизней; последствие радикального принятия – встречи с распростертыми объятиями – всего многообразия даже самой ужасной судьбы.

Что происходит, когда Аврам продолжает внимать зову? Он сталкивается с бесконечной перспективой все более широких возможностей – в его жизни начинается череда приключений, однако все они требуют принести в жертву прежний комфорт, прежнюю приверженность или цель, прежнюю идентичность. Такова модель индивидуального развития. Каждая возможность может реализоваться лишь в том случае, если возрастет зрелость – если будет принесена жертва, без которой задачу не выполнить. Каждая жертва, в свою очередь, дает возможность для появления новой идентичности, которая непрестанно становится все лучше. Это процесс преемственности, равноценный продолжающемуся созреванию и расширению компетентности, психики и сообщества. Каждая из этих новых и расширенных идентичностей должна подтвердить свою приверженность духу, который должным образом поставлен на самое высокое место. Поэтому Аврам, родившийся пророк и отец человечества, снова и снова возводит алтари и приносит жертвы. Он стремится поступать верно, в должный час и в правильном месте, чтобы небо и земля пришли в такую гармонию, какую испытываем мы все, когда жизнь как будто проходит под музыку и даже превращается в танец, – хотя это случается редко, и достичь этого очень непросто.

Жизнь Аврама, таким образом, изображается как череда жертв, каждая из которых превыше предыдущей. В согласии с самим бытием любая новая возможность и ответственность требуют от странника еще точнее «наводить прицел», а в апогее преображение становится настолько полным, что для его надлежащего обозначения необходимо новое имя. Вот как могла бы раскрыться наша жизнь во всей своей полноте. По мере того как возрастает наше мастерство и ширятся владения, мы должны все больше отпускать себя прежних и становиться новыми, более совершенными. Вспомним слова апостола Павла: «Когда я был младенцем, то по-младенчески говорил, по-младенчески мыслил, по-младенчески рассуждал; а как стал мужем, то оставил младенческое» (1 Кор 13:11).

Пусть даже Аврама призвал именно Бог, все оборачивается, в некотором смысле, катастрофой – по крайней мере по меркам изначальной личности. Мучения Аврама начинаются в вырожденном и враждебном Ханаане – впрочем, вскоре он преодолевает их, и, что неудивительно, благодаря голоду. Почему это неудивительно? Потому что потомки Каина не могут сделать землю плодородной или верно распределить ресурсы – ведь их государство основано не на божественном Логосе или на завете с Богом, а на обиде, гордыне, обмане и желании захватывать власть. Самая плодородная равнина или сад, которые только можно себе представить, обратятся в пустыню, где воцарится голод, если ее жителями не будет править высочайший мыслимый этос. Трагедии Ханаана – несостоявшегося государства – вынуждают Аврама снова отправиться в путь, на этот раз в Египет, где красота его жены становится новой и смертельной угрозой – и, возможно, открывает новые возможности, пусть и превратные.

И был голод в той земле. И сошел Аврам в Египет, пожить там, потому что усилился голод в земле той.

Когда же он приближался к Египту, то сказал Саре, жене своей: вот, я знаю, что ты женщина, прекрасная видом;

и когда Египтяне увидят тебя, то скажут: это жена его; и убьют меня, а тебя оставят в живых;

скажи же, что ты мне сестра, дабы мне хорошо было ради тебя, и дабы жива была душа моя чрез тебя.

И было, когда пришел Аврам в Египет, Египтяне увидели, что она женщина весьма красивая.

Быт 12:10–14

Мы прочли всего лишь несколько абзацев, а жизнь уже заставила Аврама и его семью столкнуться с целой чередой ужасов, способных устрашить кого угодно: развратом, голодом, авторитарной тиранией и нарциссичной алчностью аристократов. «Увидели ее и вельможи фараоновы и похвалили ее фараону; и взята была она в дом фараонов» (Быт 12:15). Что грозит любому мужчине с красивой женой, особенно во время путешествия с ней по чужой земле? Интерес, проявленный к ней богатыми и могучими. Кто эти вельможи? Какой хаос они способны устроить? Что они могут предложить? В чем их интерес на самом деле? Возможно, фараон той эпохи, к которому доставили Сару, был целомудренным, несмотря на наличие гарема. Однако нельзя обойти вниманием некоторые факты: во-первых, его, по всей видимости, влекло желание плотских утех, пусть даже он планировал жениться на Саре, поскольку принятие в гарем предполагает брак; во-вторых, даже если Аврам не предложил свою жену ради выгоды, в любом случае навязанной ему, он сделал это из страха, что в равной степени предосудительно; в-третьих, позже он в точности повторил этот грех – предал жену и совершил обман. Ближе к концу двадцатой главы книги Бытия мы найдем очень похожую историю царя Авимелеха: после череды схожих событий он, подобно