Жизнь в белых перчатках - Керри Махер

— Мне очень нравится, что тут такие открытые люди. Меня замечательно приняли в доме Келли и в доме их хороших друзей Остинов. Я заметил, что даже в Нью-Йорке люди в магазинах и на улицах дружелюбны и всегда готовы помочь.

— Мистер Келли, каково это, когда ваш зять — князь?

— Просто камень с души упал. Наконец-то Грейс выходит замуж, и не за кого-нибудь, а за князя.

Потом один из репортеров прорвался с вопросом, которого не было в сценарии:

— Мисс Келли, когда вы вернетесь в Голливуд? Ваши контрактные обязательства перед «Эм Джи Эм» выполнены лишь наполовину, я прав?

Грейс почувствовала, что кровь отлила от щек куда-то к кончикам пальцев на ногах. Когда они с Ренье получили список вопросов, то вычеркнули из него все, что имело отношение к ее карьере, хоть и не стали обсуждать почему. Грейс понимала, что говорить на эту тему сейчас не нужно, ни к чему хорошему это не приведет. Вот после того, как она произведет на свет наследника и, на всякий случай, еще одного ребенка — хотя Грейс смешило то, что она вообще оказалась в такой ситуации, — это будет совсем другой разговор. А сейчас ее лучшим оружием снова стало умолчание.

Теперь же, когда вопрос был задан, она почувствовала, как напрягся сидящий рядом Ренье, увидела, как он прищурился и чуть выпятил нижнюю губу, но не обиженно, а решительно. Грейс засмеялась, будто услышав чудесный комплимент, и открыла рот, чтобы ответить что-то вежливое, но уклончивое, вроде «Как мило, что вы спрашиваете о моей работе, но, конечно, сейчас у меня на уме только предстоящая свадьба». Однако Ренье заговорил первым, твердо и раздраженно:

— У княгини Монако есть куда более важные обязанности, чем сниматься в кино.

Грейс продолжала натянуто улыбаться, хотя с губ готово было сорваться резкое: «Разве не киносъемки свели нас с тобой?» Но она проглотила эту фразу, будто слишком большой кусок праздничного пирога. «Молчи, Грейс, — сказала она себе. — Споры ни к чему не приведут». Отпустив взгляд, чтобы не видеть ни Ренье, ни репортеров, ни кого бы то ни было еще, она уставилась на свое кольцо, сверкающее на пальце, как калейдоскоп света и обещаний.

Где-то на задворках сознания возникла идея упаковать все свои куклы и отправить в новый дом, в Монако. Она внесла это в мысленный список дел. У нее возникло ощущение, что время от времени ей может понадобиться проверенная компания.

* * *

Она выждала целый день, прежде чем поднять эту тему. Да и как было не поднять ее, если все друзья, прочитавшие статью, стали звонить, требуя от нее ответа. Самой возмущенной была Рита, заявившая:

— Грейс, ты слишком упорно трудилась, чтобы отказаться от актерства ради какого бы то ни было мужчины.

— Я не считаю это отказом ради мужчины, — откликнулась Грейс, чувствуя, что ищет оправдания для Ренье, как всю жизнь искала их для отца. «Ничего страшного! Со мной все в порядке!» — Для меня это семейные приоритеты. И в любом случае я не верю, что он сказал это всерьез.

— Пожалуй, тебе лучше все-таки рассмотреть такую возможность, — предупредила Рита.

По правде говоря, больше всего Грейс досаждало воспоминание о том, как отец хлопнул Ренье по спине, как только режиссер сказал: «Снято!»

— Отлично сработано, Ренье! — сказал отец своему будущему зятю. — Добро пожаловать в нашу семью.

А мать не сказала вообще ни слова о том, что выяснилось во время интервью.

— Ренье… — неуверенно начала Грейс.

Они были в его комнате отеля, и князь собирал вещи для поездки в Лос-Анджелес.

— Что, любовь моя? — машинально откликнулся он, хмурясь на переполненный портфель.

«Напоминает сумку фирмы “Марк Кросс” из “Окна во двор”», — тоскливо подумала Грейс.

— Я не хотела говорить об этом, но чувствую, что должна. — Она надеялась привлечь таким образом внимание Ренье, но тот по-прежнему хмурился на портфель. — Мне не слишком понравился наш ответ на вопрос о моей карьере. — Она сказала «наш» ответ, а не «твой», чтобы это не прозвучало как обвинение.

Репье на миг закрыл глаза, вздохнул, лотом закрыл портфель и подошел к кровати, где Грейс лежала, приподнявшись на локте и стараясь выглядеть как можно непринужденнее.

— Моя дорогая, — промолвил он, опускаясь рядом с ней, — я тоже недоволен. Начнем с того, что этот вопрос, конечно, вообще нельзя было задавать. Надо же понимать, что он способен принести одни только неприятности.

— От него не должно быть неприятностей, — с надеждой проговорила Грейс.

Она села на кровати и скрестила ноги. В этот холодный январский день на ней были брюки.

— На мой взгляд, — продолжил Ренье, ласково беря ее руку, — мы оба должны войти в этот брак чистыми. Незачем обременять подданных грузом нашего прошлого. Мы с тобой создадим нечто новое. Мы хотим иную жизнь, иную семью, не похожую на те, из которых мы вышли. Разве для этого не лучше всего начать с чистого листа?

Очень многое в этих словах перекликалось с чувствами самой Грейс и даже вторило ее мыслям о чистоте ее любви к Ренье. И все же… все же ей казалось, что из одних и тех же предпосылок они делают совершенно разные выводы. Она вдруг растерялась и не понимала, что на это сказать.

— Я согласна, — проговорила она наконец, потому что ведь так оно и было, правда ведь? — Но я не хочу, чтобы создавалось впечатление, что мы считаем работу в кино совершенно неважным делом. Это оскорбит многих людей, которые мне дороги.

— Я совершенно не хочу оскорблять тех, кого ты любишь, — серьезно произнес он. — Ты должна бы понимать это.

— Не сомневаюсь, что это так, но… — Боже милостивый, да что она пытается сказать?

Грейс чувствовала, что не может заявить о самом главном: о том, что хочет продолжать сниматься. Ей было ясно, что сейчас Ренье на это не согласится. Всем своим существом она чувствовала, что нужно дождаться подходящего времени. Ренье ведь так ее любит! Неужели он пожелает запретить ей то, что сделало ее такой, какая она есть, что, по сути, создало ее, нынешнюю? Она должна верить в его любовь. И она верит. Грейс потянулась к Ренье и поцеловала его в губы.

— Ты не против, — проговорила она, — если отныне на подобные вопросы буду отвечать я? Я знаю, как лучше подобрать слова, чтобы мои друзья и коллеги поняли, что мы имеем в виду.

Он поцеловал ее в ответ, а потом