Андрей Громыко. Дипломат номер один - Леонид Михайлович Млечин

мог точно оценить положение дел на Ближнем Востоке. Министр иностранных дел Андрей Андреевич Громыко. Но одна из главных трудностей Громыко состояла в том, что члены политбюро либо совсем ничего не понимали в мировых делах, либо верили в какие-то мифы. Не будучи членом политбюро, он не решался спорить со старшими по партийному званию.

К тому же Андрея Андреевича профессионально интересовали только Соединенные Штаты, крупные европейские страны и Организация Объединенных Наций. К государствам «третьего мира» у него сердце не лежало. Он не считал их серьезными партнерами. «Громыко, – вспоминал профессор, доктор исторических наук Евгений Дмитриевич Пырлин, в ту пору один из руководителей отдела Ближнего Востока Министерства иностранных дел, – всегда с определенной осторожностью относился к ближневосточным проблемам и не стремился глубоко в них “погружаться”».

А Насер с каждым днем вел себя все агрессивнее. Возможно, уже не мог остановиться. Возможно, вынужден был учитывать позицию второго человека в стране: главнокомандующий вооруженными силами маршал Хаким Абд аль-Амер выступал за военные действия. Насер не мог позволить себе более миролюбивую позицию, иначе Амер оказался бы бóльшим патриотом и претендовал бы на первые роли в государстве. Зато после войны Насер именно маршала Амера сделает козлом отпущения и заставит заплатить за военную катастрофу своей жизнью…

Беседуя с советским послом, израильский министр иностранных дел Абба Эбан твердо сказал: «Израиль ни в коем случае не хотел бы военного столкновения с Египтом». Он высказался за взаимную «деэскалацию», то есть предлагал политическими мерами решить возникшие проблемы. Фактически израильский министр просил советскую дипломатию сыграть роль посредника: передайте Насеру, что мы не хотим воевать и готовы предпринять шаги, которые снимут напряженность. Но Громыко не стал рекомендовать Насеру наладить диалог с Израилем через посредников и тем самым избежать вооруженного конфликта.

27 мая премьер-министр Израиля Леви Эшкол сказал советскому послу, что хотел бы приехать в Москву и обсудить ситуацию на Ближнем Востоке. Он намеревался объяснить советским руководителям, что Израиль заинтересован в мирном урегулировании возникших проблем.

В те дни телеграммы от послов в странах Ближнего Востока расшифровывались вне всякой очереди и шли, как говорят в Министерстве иностранных дел, по большой разметке, то есть отправлялись членам политбюро. Телеграмма посла не должна была превышать четырех страниц. Документы большего объема разрешалось посылать только по особым поводам, иначе существовал риск нарваться на выговор.

В Москве решили принять Леви Эшкола, если президент Египта и сирийское руководство не возражают. Насер не возражал. Но премьер-министр Сирии Зуэйн и находившийся в Москве сирийский президент аль-Атаси попросили ни в коем случае не принимать израильтянина, предупредив, что его приезд вызовет в арабском мире недоверие к политике Советского Союза. Москва не стала огорчать сирийских друзей.

Таким образом, советское руководство нисколько не помогло арабским друзьям в трудную минуту. Напротив, благословило их на пути к военной катастрофе. Правда, в самые последние дни в Москве забеспокоились: а вдруг и в самом деле война начнется? Попытались надавить на Израиль. Громыко просил у политбюро санкции, чтобы сделать грозное представление послу Израиля в Москве.

2 июня министр иностранных дел принял израильского посла Катриэля Каца и пригрозил ему – военные действия могут погубить еврейское государство: «Если правительство Израиля решило бы взять на себя ответственность за развязывание военного конфликта, то оно должно было бы заплатить полной мерой за последствия такого шага».

Арабские лидеры перестарались: они так демонстративно проводили мобилизацию, перебрасывали войска к границе, так уверенно обещали уничтожить Израиль и сбросить всех евреев в море, что израильтяне им поверили. Считая, что лучшая оборона – это нападение, израильтяне нанесли удар первыми.

Накануне шестидневной войны израильский Генеральный штаб невысоко оценивал боевые возможности арабских стран, но и сам не ожидал такой быстрой победы над многочисленными противниками.

6 июня заместитель Громыко Владимир Семенов записал в дневнике:

Вчера утром разразилась война между Израилем и ОАР.

Все переменилось. Сирийский министр иностранных дел из рычащего льва стал напуганной собачкой. Президент Насер утратил почти все, чего он добивался, объединив под знаменем решения палестинской проблемы почти всех арабов… Бои продолжаются, но поражение арабов, их новое историческое унижение несомненно.

Мы стараемся спасти арабов через ООН путем дипломатических демаршей и публичных заявлений. Все эти дни я почти не выходил из министерства, вертясь в разнообразных направлениях. Не стоит описывать, чего мне стоит вся эта баталия. Ведь с подъемом Арабского Востока связаны целых двенадцать лет беспрерывного труда. И вот опять снова почти все на земле. Камень снова надо катить наверх, хотя он и отдавил порядком ноги, катясь вниз.

Шестидневная война началась в воздухе. Военно-воздушные силы Израиля создал генерал Эзер Вейцман. Его дядя стал первым президентом Израиля. Со временем генерал и сам будет президентом. Эзер Вейцман был очень темпераментным, острым на язык. На его шутки, иногда злые, многие обижались, что, вероятно, помешало ему занять пост начальника Генштаба.

Все знали, что Вейцман одержим небом и что для него в мире ничего не существует, кроме его летчиков и его самолетов. Он постоянно твердил, что в случае войны его авиация разгромит египетскую за шесть часов. Это вызывало усмешки. После шестидневной войны Вейцман признал свою ошибку: его летчикам понадобилось только три часа, чтобы уничтожить авиацию Египта.

Военной разведке Израиля было известно о египетской авиации буквально все: боевые возможности самолетов, порядок несения службы, характеристики радиолокаторов, расположение аэродромов. Иорданский король Хусейн, сам по профессии летчик, говорил потом с завистью, что «израильские пилоты знали абсолютно все обо всех тридцати двух арабских военно-воздушных базах».

Египетские летчики имели очень приблизительное представление о тактике израильской авиации, хотя Насер и его генералы готовились к войне.

Все последние недели военно-воздушные силы Египта находились в состоянии боевой готовности. Начиная с четырех утра, когда рассветало, и до семи утра в небе барражировали египетские самолеты. По единодушному мнению военных, это самое удобное время для начала войны на Ближнем Востоке.

Египетские самолеты пролетали вдоль израильской границы, Суэцкого канала и уходили в сторону Средиземного моря. Когда патрули возвращались, летчики, уверенные в том, что сегодня войны уже точно не будет, завтракали и шли досыпать.

Израильская разведка предложила нанести удар после возвращения патрульных самолетов, примерно в 7.45, когда египетские летчики садились завтракать. Израильтяне выспались и обрушили бомбовый груз на врага в тот момент, когда египтяне совершенно не были готовы к отражению атаки. Кроме того, зная расположение радиолокационных станций Египта, израильские самолеты вошли в воздушное пространство страны с запада и с севера, а не с востока, как ожидали египтяне.

Ранним утром 5 июня министр обороны Египта маршал Амер и командующий авиацией генерал Мохаммад