Андрей Громыко. Дипломат номер один - Леонид Михайлович Млечин

его офицеры обладают боевым опытом и отлично подготовлены. Ведь там собрались очень хорошие специалисты из многих стран. Я, например, высоко оцениваю их генерала Даяна как военного. Молодец! Я в шутку говорил, что если бы я был премьером, а он находился в Советском Союзе, то я бы его сразу назначил нашим министром обороны».

Сирийцы не выдержали напора атакующих войск и в субботу 10 июня побежали. Израильтяне овладели Голанскими высотами. Рано утром из представительства Сирии при ООН позвонили советским друзьям и взмолились – сделайте что угодно, лишь бы остановить израильское наступление:

– Израильские танки в шестидесяти километрах от Дамаска!

– А войска для защиты столицы подтянуты? – поинтересовался заместитель генерального секретаря ООН от Советского Союза Леонид Николаевич Кутаков.

– Войск нет. Собираем ополчение.

В Москве опасались, что израильская армия достигнет Дамаска и рухнет правящий в Сирии режим. И тогда наступил самый опасный момент шестидневной войны. В субботу 10 июня арабо-израильская война едва не выплеснулась за пределы Ближнего Востока. Великие державы – Советский Союз и Соединенные Штаты – могли вступить в прямое военное столкновение.

Посол в Вашингтоне Анатолий Добрынин вспоминал:

10 июня глава советского правительства Косыгин обратился по «горячей линии» к президенту Джонсону с настойчивым призывом, чтобы Соединенные Штаты потребовали от Израиля безоговорочного прекращения в ближайшие часы военных действий.

В обращении Косыгина содержался прямой намек на то, что Советский Союз может предпринять даже «военные акции», что, конечно, встревожило Белый дом.

Это был первый случай использования «горячей линии» между Кремлем и Белым домом с момента ее создания в 1963 году после кубинского кризиса.

В Вашингтоне было семь утра, когда американскому министру обороны Роберту Макнамаре доложили, что по «горячей линии» звонит глава советского правительства Алексей Николаевич Косыгин и просит соединить его с президентом Джонсоном. Макнамара набрал номер коммутатора Белого дома.

Трубку снял охранник Линдона Джонсона:

– Президент спит и не любит, когда его будят.

– Мне это известно, но разбудите его, – настаивал Макнамара.

Недовольный Линдон Джонсон нехотя взял трубку:

– Какого черта вы звоните мне в такую рань?

Макнамара объяснил.

– Господи, что я должен сказать Косыгину? – пробормотал американский президент. Меньше всего ему хотелось заниматься Ближним Востоком.

В подвальном помещении Кремля находился так называемый красный телефон – прямая линия шифрованной связи с Вашингтоном. По этому аппарату Косыгин и связался с президентом Линдоном Джонсоном. Косыгин появился в подвале вместе с председателем КГБ Андроповым и министром иностранных дел Громыко. Все они оказались в этом подвале в первый раз и дружно спросили:

– А где же телефон?

В реальности это был просто телетайп. Обслуживал аппаратуру Комитет госбезопасности. Каждое послание кодировалось, шифры менялись постоянно. Конечно, с сегодняшними сотовыми телефонами и электронной почтой не сравнишь, но по тем временам такая система связи считалась революционной и максимально надежной. Телетайпистки ужасно волновались из-за присутствия высокого начальства. Нервничал и генерал КГБ, который ими руководил.

Глава советского правительства требовал от Джонсона остановить Израиль. Американцы были готовы проголосовать в Совете Безопасности за резолюцию о прекращении огня, но отказались осудить Израиль и назвать его агрессором. Соединенные Штаты настаивали на том, что для Израиля это оборонительная война.

Косыгин раздраженно сказал американскому президенту, что, поскольку Израиль игнорирует резолюцию Совета Безопасности о прекращении огня, Москве придется в одностороннем порядке предпринять необходимые шаги, в том числе военные.

По словам американского министра обороны Роберта Макнамары, руководитель советского правительства выразился еще жестче:

– Если вы хотите войны, то вы ее получите.

Президент Джонсон распорядился собрать своих помощников в ситуационной комнате. Ситуационная комната в Белом доме тогда выглядела иначе, чем ее обычно показывают в кино: там не было ни больших карт, ни огромных фотографий, ни военной охраны у дверей. Только телефоны, телетайпы и шифровальные устройства. Джонсон завтракал – перед ним стояла тарелка с тонко нарезанными ломтиками говядины.

Действительно ли Москва готова вмешаться в войну на стороне арабских государств? Это и пытались понять собравшиеся в Белом доме президент Джонсон, министр обороны Макнамара, государственный секретарь Дин Раск и советники американского президента.

Эксперты уверяли, что перевод с русского точный: советский руководитель действительно говорил о военных акциях. Американцы восприняли слова Косыгина всерьез. Советских боевых частей на территории Египта и Сирии не было, только военные советники. Но американцы опасались, что Советский Союз, обладающий ракетно-ядерным оружием, спасая сирийцев, нанесет прямой удар по Израилю. Удар мог быть такой силы, что Израиль просто перестал бы существовать.

Министр обороны Роберт Макнамара предложил:

– Почему бы нам не передвинуть 6-й флот поближе к зоне военных действий?

Смысл передислокации 6-го флота к сирийскому побережью был ясен – дать понять Советскому Союзу, что американцы готовы ответить на любые военные акции в регионе. Макнамара не хотел привлекать внимание к действиям 6-го флота, но как в таком случае сделать, чтобы в Москве о них узнали?

Директор ЦРУ Ричард Хелмс успокоил министра обороны:

– Как только авианосцы и корабли сопровождения начнут движение, русские так называемые рыболовные траулеры, которые следят за каждым шагом нашего 6-го флота, немедленно сообщат об этом в Москву.

Напряжение в ситуационной комнате Белого дома ощущалось почти физически. Ричард Хелмс вспоминал, что они невольно понизили голос и говорили почти шепотом. Министр Макнамара снял трубку прямой связи с Пентагоном и отдал приказ 6-му флоту. Президент Джонсон согласно кивнул и ушел, не доев свой завтрак. «Невозможно было поверить в то, что всего через пять лет после кубинского ракетного кризиса, – вспоминал директор ЦРУ, – две великие державы опять противостояли друг другу. 6-й флот начал движение в сторону района боевых действий, поближе к советским военным кораблям в восточной части Средиземного моря».

Выступление А.А. Громыко на ХХIII сессии Генеральной Ассамблеи ООН. 3 октября 1968

[АВП РФ]

При этом в Белом доме решили, что не следует доводить советских лидеров до крайности. Заместителя государственного секретаря США Николаса Катценбаха отправили звонить израильтянам и требовать, чтобы они соглашались на прекращение огня. Израильские войска уже взяли Голанские высоты. Брать Дамаск они не собирались, и в тот же день в семь часов вечера боевые действия на сирийском фронте прекратились.

После шестидневной войны по требованию Советского Союза созвали чрезвычайную сессию Генеральной Ассамблеи ООН. Во главе советской делегации в Нью-Йорк вылетел Косыгин, а не Громыко. Он должен был не только выступить в ООН, но и встретиться с президентом Соединенных Штатов Линдоном Джонсоном.

Генеральная Ассамблея ООН не смогла принять решение о политическом урегулировании на Ближнем Востоке. Арабские страны отвергли компромиссный проект резолюции, одобренный и Москвой, и Вашингтоном.

Министр иностранных дел Громыко доложил в ЦК:

Главное затруднение, которое и сейчас не преодолено:

Категорический отказ всех арабских делегаций