Андрей Громыко. Дипломат номер один - Леонид Михайлович Млечин

Сидки отправились на транспортном самолете из Каира на Синайский полуостров, чтобы посмотреть, что там делается. Не желая быть сбитым собственными зенитчиками, министр приказал батареям противовоздушной обороны в районе Суэцкого канала не стрелять по самолетам, которые летят со стороны Египта. Военная разведка Израиля узнала и об этом приказе. Израильские самолеты пролетели на небольшой высоте над Средиземным морем и атаковали аэродромы египтян с тыла.

Топлива в баках хватало на час полета. При этом до цели было больше двадцати минут лета (и обратно двадцать минут!), поэтому для нанесения удара отводилось всего семь минут: один заход, чтобы сбросить бомбовый груз, еще два или три захода, чтобы с бреющего полета обстрелять наземные цели. В тот день израильские летчики сделали по восемь боевых вылетов. Заправившись и пополнив боезапас, вновь поднимались в воздух. Египетским зенитчикам, которые располагали советскими ракетами класса «земля – воздух», не удалось сбить ни одного израильского самолета.

В налете на Египет приняла участие почти вся авиация Израиля. Охранять воздушное пространство страны осталось всего двенадцать самолетов, поэтому практически некому было противостоять налетам сирийской и иорданской авиации. Они бомбили Израиль, правда, не нанеся серьезного ущерба.

Выполнив задание в небе Египта, военно-воздушные силы Израиля обрушились на Иорданию и Сирию. А вечером израильские летчики добрались еще и до Ирака и уничтожили прямо на аэродромах десять иракских самолетов – за то, что Ирак тоже попытался бомбить Израиль.

На уничтожение сирийской и иорданской авиации ушло двадцать пять минут. За первые два дня войны израильские летчики уничтожили четыреста шестнадцать вражеских машин и потеряли двадцать шесть своих, из них десять учебных. Два летчика, подбитых над Сирией, несмотря на приказ командира прыгнуть с парашютом, предпочли погибнуть вместе с самолетом, но не попасть к сирийцам в плен.

Обеспечив себе господство в воздухе, израильтяне нанесли наземный удар.

К Громыко в Министерство иностранных дел стекалась вся информация. Андрею Андреевичу докладывали как есть: происходит полный разгром арабских армий. 7 июня в шесть часов утра его заместитель Семенов записал в дневнике: «Только что приехал из министерства. Ночь была кульминационным пунктом ближневосточного кризиса. До трех ночи был на заседании политбюро, потом в МИДе. Из Каира шли сигналы “SOS”, там утрачена воля к сопротивлению. Хорошо обученная и вооруженная израильская армия дала урок малообразованным египтянам, не могущим владеть техникой и разбегающимся при звуке выстрела. Все это было и трагично, и комично…»

Египтяне сосредоточили на безлюдном Синайском полуострове семь дивизий – это сто тысяч солдат и офицеров, около тысячи танков. Под руководством советских инструкторов создали глубоко эшелонированную оборону. Египетские генералы имели превосходство в живой силе и технике, но рассредоточили свои танки по всему фронту.

Начальник израильского Генштаба генерал Ицхак Рабин (будущий премьер-министр) приказал стянуть танковые части в кулак. Рабин являлся главным идеологом массированного использования танков. В войсках он был известен своим бурным темпераментом и не стеснялся в выражениях.

Одной из танковых дивизий командовал генерал Исраэль Таль, выпускник философского факультета Иерусалимского университета. Он обратился к своим солдатам с самым кратким напутствием, какое только возможно:

– Мы должны победить или умереть. Отступление невозможно.

Генерал говорил потом, что его солдаты понимали: от них зависят исход войны и само существование Израиля.

Соседней танковой дивизией командовал генерал Ариэль Шарон, будущий премьер-министр. По военной специальности он был десантником, хотя в юности хотел стать агрономом. В июне шестьдесят седьмого ему предстояло взять хорошо укрепленные позиции, поэтому он атаковал египтян с заходом солнца, зная, что те плохо подготовлены к ведению ночного боя и избегают рукопашной.

Танкисты генералов Ариэля Шарона, Исраэля Таля и Авраама Иоффе, преодолевая сопротивление превосходящих сил противника, проломили египетскую оборону, и все войска, сосредоточенные Насером на Синайском полуострове, попали в окружение. Через двое суток после начала войны израильские танкисты вышли к Суэцкому каналу. Им открывалась дорога на Александрию и Каир.

В руках израильтян оказалось шесть тысяч египетских пленных. Они не знали, что делать с таким количеством людей. Тем, кто умел плавать, разрешали плыть на другой берег Суэцкого канала, к своим.

Каир умолял Советский Союз любыми средствами немедленно остановить израильское наступление, иначе египетская армия просто перестанет существовать. Потрясенный разгромом и впавший в отчаяние президент Насер был готов на все. «В телеграмме Насера, – вспоминал Валентин Фалин, – предлагается установить союзные отношения, предоставить Советскому Союзу военные базы в районе Александрии и Суэца или в любом другом месте по нашему усмотрению… Мольба из Каира: делайте, что хотите, но спасайте. Израильские бронетанковые части форсируют Суэцкий канал. Каир не прикрыт ни с земли, ни с воздуха. Или Советский Союз вмешивается в конфликт на стороне Египта, или конец».

Советский представитель в Совете Безопасности Николай Федоренко уже не требовал осудить Израиль и призвать его уйти с завоеванных территорий. Он настаивал только на немедленном прекращении огня, чтобы спасти Египет.

В Москве постоянно заседало политбюро – с участием Громыко. Открыли воздушный мост в Каир и Дамаск, транспортной авиацией безостановочно гнали туда военную технику, запчасти и боеприпасы. В кабинете Брежнева собрались министр иностранных дел Андрей Андреевич Громыко, министр обороны Андрей Антонович Гречко и начальник Генерального штаба маршал Матвей Васильевич Захаров. Репутацию Гречко, недавно назначенного министром, Брежнев оберегал, поэтому свое возмущение генеральный секретарь адресовал начальнику Генштаба:

– Сколько советников держим в египетской армии, и что толку? Ни черта они не насоветовали. И наши училища египтян тоже ничему не научили. Вместо того чтобы принять бой, твои, Матвей, ученики, завидев израильский самолет, катапультируются.

Несмотря на обилие оружия, арабские офицеры психологически не были готовы к современному бою. Они отправляли начальству фантастические донесения о своих успехах, а сами бежали, оставив подчиненных на произвол судьбы. На поле боя арабский солдат ощущал себя не частью воинского коллектива, а всеми брошенным одиночкой. Каждый думал только о том, как спастись.

Израильтяне были поражены, увидев, какое отчуждение существует между египетскими командирами. Каждый обвинял другого, что тот не выполнил своего долга, как будто сам не бежал с поля боя… Генерал Ариэль Шарон говорил после шестидневной войны:

– Египтяне – неплохие солдаты, но их офицеры – дерьмо. Они бросали своих солдат и бежали с поля боя с криком: «Спасайся, кто может!» Ни один израильский офицер так не поступит.

Война оставила Египет без армии, это была полная катастрофа. Вечером 9 июня Гамаль Абд аль-Насер выступил по радио и телевидению:

– Мы потерпели в последние дни серьезную неудачу. Я готов принять на себя всю полноту ответственности. Я решил уйти со всех постов, оставить политическую деятельность, вернуться к частной жизни и исполнять свой долг как рядовой гражданин.

Глава парламента Анвар аль-Садат, его