Единственные - Ольга Вечная

семь у Ильи самолет, — говорит Яна по телефону. — Это все, что я могу тебе сказать. И, Полина… я боюсь, он не хочет тебя видеть. Прости. Мне правда жаль. То, что с вами случилось, — ужасно несправедливо.

В половине пятого утра я дежурю у главного входа в аэропорт. Боюсь пропустить. Илья не спешит улетать из города и появляется за пятнадцать минут до окончания регистрации. Как всегда, один, с небольшим рюкзаком за плечом. Он не любит, когда его кто-то провожает, поэтому рядом нет ни родителей, ни сестры, ни друзей.

Я, как и обещала, стою поодаль возле дерева и смотрю на него. Мне кажется, он похудел, осунулся. Но такой же высокий, широкоплечий. Большой и серьезный. Такой же потрясающий. Мой муж. Все еще муж. Смотрю на него и не верю, что все так плохо. Костяшки его пальцев заклеены пластырем.

Я просто стою и тихонько плачу, пожирая его глазами. Шепчу молитву, чтобы с ним ничего не случилось.

В какой-то момент Илья словно замечает мою слежку, оборачивается и смотрит четко на меня. Я не успеваю спрятаться — так неожиданно все случилось. Наверное, нашу связь так просто не разорвать. Почувствовал. Он так хорошо меня чувствует! Наши глаза встречаются, он мешкает. Бросает взгляд на здание аэропорта, а потом резко поворачивается и идет в мою сторону. Я забываю дышать. Стою как вкопанная.

Подходит. Не знаю, чего ожидать. Не обнимет и не ударит, а в остальном что угодно может случиться.

— Мне жаль, что твоего отца больше нет, — говорит он. — Но я по-прежнему не жалею, что в тот раз сказал ему то, что сказал. Мой визит стал триггером — ты должна это ясно понимать. Он знал, что я не мириться приехал. Я признаю, что виноват.

Киваю. Папа меня ударил, я упала и сильно ударилась, потом убежала. Отец решил, что я пожаловалась и Илья пришел призвать его к ответу.

— Отец испугался и приказал Артему… переломать тебе пальцы.

Илья бросает взгляд на руки, снова смотрит на меня. Как ужасно все получилось. Нечестно и несправедливо!

Мы молчим. А потом я срываюсь на истеричный жалобный писк, тяну к нему руки.

— Не уезжа-ай, — прошу не своим голосом, заикаясь. — Умоляю, не уезжа-ай.

— Тш-ш, — говорит он спокойно, но бескомпромиссно. С таким тоном не спорят.

Ловит мои руки и опускает их вниз. Чтобы не трогала его больше.

— Береги себя, Полина. Пообещай, что будешь беречь.

— Разве я смогу без тебя?

— Конечно, сможешь. Оставайся с миром.

— А ты?

— У меня не получилось. К сожалению. — Илья тянется к шее, снимает крестик и… надевает его мне. — Пытался, Полечка. Но мир, видно, больше не для меня. Моя агрессия… она даже тебя коснулась. Помнишь? Не выходит у меня жить в мирное время. Я. Для меня слишком поздно. Поеду лучше туда, где смогу быть полезен.

После этих слов он наклоняется и целует меня в лоб. Произносит тише:

— Прости меня за боль, что я тебе причинил. Я раскаиваюсь. Каждый день своей жизни. И просто живи.

— Это ты меня прости, что я не смогла нас сохранить. Что провоцировала. Что… старалась недостаточно сильно, и ты… пострадал. Я так сильно тебя люблю.

— Езжай домой, — говорит Илья. — Не рви душу ни мне, ни себе.

— Может быть?.. — спрашиваю с надеждой. — Однажды… Когда-нибудь…

— Точно не сейчас. И не в ближайшее время, — прерывает он.

С этими словами Илья разворачивается и уходит. Я слежу за его высокой фигурой, часто моргая, чтобы избавиться от слез. Когда он заходит в здание аэропорта, быстро достаю сигарету, зажимаю между губ… а затем выкидываю ее.

Хватаюсь за крестик и засовываю его в рот. Металл все еще хранит тепло и вкус тела моего мужа. Символ надежды. Я часто ловила этот крестик губами во время занятий любовью.

Он немного соленый. Я закрываю глаза.

Илья вернется. Врачей его квалификации на передовую под пули не кинут, слишком ценные. Он будет трудиться в каком-нибудь госпитале. В безопасности. Повоюет и вернется. А я буду ждать.

Столько, сколько понадобится. Три месяца, полгода. Может, дольше. Я больше в рот не возьму сигарету или чего похуже.

Он вернется и увидит, что все это время я его жду. Что не сломалась, не сдалась. Лишь молилась за его здоровье. Увидит и поймет, что все было не зря. Что его любовь спасла меня, превратила пропащую мажорку в принцессу. Только его принцессу. А моя любовь спасет Илью. Подарит его душе долгожданный мир.

Он обязательно все это увидит и поверит мне. Не сейчас, но однажды.

Обязательно.

Книга вторая. Я буду твоим единственным

Глава 1

— Полин, ты же останешься на дневную смену? — слышу звонкий Верин голос и мешкаю.

Ночка выдалась жаркой — началось все с банального аппендицита. Потом я заварила себе кофе, села за стол, и все… Кружка до сих пор продолжает стоять нетронутой. Как зашли в полночь в операционную, так и проторчали там до утра. Мы, экстренные сестры, ночами работаем всемером. Днем полегче, потому что выходят плановые сестры.

— Не знаю, Вер. Сейчас попробую позвонить Тамаре Витальевне.

— Давай, звони скорее! Сегодня нам наконец представят нового зава. Мы же не можем это пропустить!

Не можем, конечно! Несмотря на то что во время дежурства я могу попасть на любые операции, все же мой профиль — травматология. И личность нового завотделением сочетанной травматологии интересует меня крайне сильно.

Страсть как хочется посмотреть на босса. Я делаю большой глоток холодного мерзкого кофе и достаю сотовый.

За последние полгода наше отделение сменило двух заведующих.