Единственные - Ольга Вечная

Надолго ли?

Быстро выбираю контакт Тамары Витальевны, моей соседки. Ей под семьдесят, но если не знаешь наверняка, то дашь не больше шестидесяти. Бодрая манерная женщина. Мы сдружились на почве любви к собакам и прекрасно ладим.

— Доброе утро, не разбудила? — спрашиваю я.

— Поля, ты ведь знаешь, что я всегда встаю рано, — говорит она медленно и громко. — В шесть мы с Бароном уже выходим на первую прогулку.

Барон — это умудренный жизненным опытом пудель, который к нам с Газировкой относится примерно как барин — к своим крепостным. Снисходительно, но в целом доброжелательно.

— Вы бы не могли погулять с Газзи? И покормить ее потом. Я хочу задержаться на работе.

Утром в больнице шумно, сестры готовятся к плановым операциям, каждая по своей специализации. Рук хватает. Это ночью мы, дежурные, — единственные богини. Но бывает, что нам приходится задержаться еще на день. Ничего страшного.

— Да, разумеется. Барон будет в восторге! Не беспокойся, моя девочка. Работай спокойно.

— Спасибо! Не представляю, что бы я без вас делала!

Я счастливо смотрю на Веру, и она радостно сжимает кулачки. Минимум семь суток в месяц мы проводим вместе, бок о бок. Сражаемся рядом с хирургами, стойко переносим тяготы. Поддерживаем друг друга.

Если во время учебы на сестринском я подрабатывала в роддоме, Вера пробилась в БСМП. И при первой же возможности подтянула меня.

Теперь я могу сказать с уверенностью, что ближе подруги у меня еще не было. Да что там подруги — Вера стала мне роднее сестры. Мы даже снимали вместе жилье, пока она не вышла замуж.

Переодеваемся, наносим легкий макияж. Несмотря на все трудности нашей профессии, мы с Верой по-прежнему остаемся девочками, даже на работе. Мне скоро двадцать пять, ей — двадцать семь. Цветные шапочки, разноцветные кроксы. Приветливые улыбки. Мы стараемся привнести в суровый мир хирургии БСМП немного красок. Нашу смену любят, хотя поначалу и относились скептически. Подшучивали, что мы ходим, как по подиуму. Ну и что? Главное, что в оперблоке у нас всегда идеальный порядок. Команды выполняются четко и вовремя. Без нареканий.

Болтая и обсуждая планы на выходные, мы заходим в конференц-зал, занимаем места в первом ряду. Народ уже собирается. Плановые операции стартуют только через час, экстренных, к счастью, нет. Больница шумит от слухов и догадок.

Кто же новый зав? Говорят, хирург от бога. Волшебные руки. Очень строгий и требовательный. Утверждают, что он может не спать пять суток подряд.

— Ну да, неужели?! — поворачиваюсь я к сплетницам. — А я слышала, что у него шесть рук, вместо ногтей — скальпели и третий глаз на лбу!

Мы все смеемся, чтобы разрядить обстановку.

Кто-то слышал, что он долго отказывался, — не хотел переться в нашу глушь. Ему пообещали плюшки и бонусы. Другие, напротив, доказывают, что этот загадочный человек сам выпросил нелегкую, ответственную должность.

Как бы там ни было — важно, чтобы он был без особых заморочек и не мешал нам спокойно работать.

Выходит наш главврач, толкает короткую речь, улыбается. Он любит пошутить — ему кажется, что таким образом он располагает к себе людей. Хотя все знают, как легко этот седовласый мужчина с густыми усами может отчитать и даже прилюдно унизить провинившегося. Поэтому в его мнимую доброжелательность мы не очень-то верим.

В этот раз главный тоже пытается шутковать. Алиса сидит по правую руку от меня и старается не вздыхать особенно громко. Изредка щипает меня за локоть, акцентируя внимание на каких-то отдельных моментах. И я была бы рада ее поддержать, честно, но… я клянусь, что не слышу ни единого слова. Вообще ноль.

В ушах шум. Там плещутся волны, там маленькая восемнадцатилетняя девочка кричит в истерике. Плачет, бьется. Она не может поверить, что жизнь снова к ней так жестока!

Рядом с главным стоит Илья Викторович Ветров. Высокий, статный, суровый. Одно лишь его имя, произнесенное вслух, выбивает из колеи, полосует душу по затянувшимся ранам. По телу пробегает жуткий холодок. Я думала, что больше никогда о нем не услышу.

Ветров изменился. Если раньше он всегда выглядел моложе своих лет, что изрядно мешало его карьере, сейчас этот недостаток канул в Лету. Серьезный взрослый мужчина. Травматолог. Один из лучших.

— …Военный врач… с огромным опытом… в том числе боевым… находка для нашей больницы… — долетают обрывки фраз.

Ветров смотрит на меня. Он не улыбается, но и глаз не отводит.

Мне больше не восемнадцать, и я не собираюсь раскрывать ему свою душу по первому требованию. Поэтому призываю всю выдержку и сохраняю внешнюю холодность. Вера находит мою ладонь и крепко сжимает. Она тоже в шоке.

Хочу встать и закричать что есть мочи: «Ты так и не приехал! Я ждала тебя столько лет, а ты не приехал!» Но вместо этого хмыкаю и отворачиваюсь.

Ветров задвигает речь.

Не плакать. Ни в коем случае не показывать, как на меня действует его присутствие!

Ну почему я сижу в первом ряду?! Какая глупость! Я как на ладони.

Ветров не затягивает со знакомством. Обещает, что мы непременно сработаемся, и отпускает бригады готовиться к операциям.

Чуть позже, уже в коридоре, Алиса восторженно шепчет:

— Новый зав такой красавчик! Кто бы мог подумать?! Совсем не старый. Интересно, сколько ему лет?

— Тридцать пять, — отвечаю я. — Тридцать пять лет, два месяца и девять дней.

— Ого! М-м-м. Понятно! Полька, а вы, часом, не родственники? Он с тебя глаз не сводил. Или однофамильцы?

— Не однофамильцы, Алиса, — вздыхаю я. — Он мой бывший муж.

У Алисы округляются глаза. Вера смотрит с сочувствием.

— Это было давно. Не переживайте, девочки. Мне сто лет нет никакого дела