Империя боли. Тайная история династии Саклер, успех которой обернулся трагедией для миллионов - Патрик Рэдден Киф

кто об этом попросит. У дверей «Компрехенсив Кэр», расположенной в здании придорожного торгового центра на подшефной территории Эрика Уилсона, нередко выстраивалась очередь, в которой по 15–20 человек дожидались рецептов, а на парковке торгового центра с утра до поздней дочи теснились машины с номерными знаками других штатов.

В репортерской командировке в Миртл-Бич Мейер выяснил, что местные аптекари и представители правоохранительных органов предупреждали Purdue Pharma о сомнительных действиях этой клиники, но компания не стала ничего предпринимать. Более того, продажи Purdue в этом районе выросли более чем миллион долларов за один-единственный квартал, показав наибольший рост среди всех районов страны. В ответ на запросы Мейера компания выступила с заявлением: «Тот факт, что объем выписываемых на ОксиКонтин и другие болеутоляющие средства рецептов существенно меняется от квартала к кварталу, не является чем-то необычным[1380]». Когда Мейер добрался до Робина Хогена, пресс-секретаря компании, чтобы задать ему вопрос об огромной массе таблеток, продававшихся в этом районе, Хоген отнесся к нему с высокомерной снисходительностью. «О, в Миртл-Бич живет множество стариков[1381], а старики болеют, – сказал он Мейеру. – У них артрит. Так что это вполне естественно». Purdue не усмотрела никаких конкретных поводов для беспокойства в деятельности «Компрехенсив Кэр». Зато их усмотрело FDA и закрыло клинику, приостановив лицензии на работу с наркотическими средствами шестерых работавших там врачей, поскольку они создавали «прямую угрозу для общественного здоровья[1382] и безопасности». Для Мейера начинала приоткрываться чудовищная ирония происходящего[1383]. Официально Purdue могла «бить по наркоманам», как и приказал Ричард Саклер. Но понять происходящее в таких местах, как Миртл-Бич, можно было только одним способом: показатели продаж были так велики именно благодаря злоупотреблению.

* * *

После террористических атак[1384] 11 сентября 2001 года один из администраторов отдела продаж Purdue записал голосовое сообщение для рассылки всем торговым агентам, в котором признал, что это трагический день, но указал, что нет худа без добра, и он, по крайней мере, на некоторое время вытеснит ОксиКонтин из заголовков. Барри Мейер жил в пяти кварталах от Всемирного торгового центра и был свидетелем того момента, когда первый самолет врезался в Северную башню. Это нанесло ему глубокую душевную травму. Но в то время как остальные репортеры газеты переключились на освещение последствий нападения, Мейер хотел продолжать писать об ОксиКонтине. В этой истории, как он сам понял, его интересовала не ее нелегальная сторона: дилеры, наркоманы и полицейские облавы, безусловно, были важны, но лишь до известной степени. Мейера поражало то, что люди теперь умирали во множестве, и это казалось функцией не только подпольного наркорынка, но и этого законного, по общему мнению, бизнеса, который купался в миллиардах долларов и управлял своими операциями из лощеного офисного здания в Стэмфорде. Он начал присматриваться к семейству Саклеров и был потрясен, узнав о положении, которое они занимали в филантропических кругах, и о том, как фамилия Саклер стала синонимом щедрых даров в области искусств и наук. Когда он прислал руководству Purdue ряд нелицеприятных вопросов об этой семье, компания отреагировала угрожающим письмом от юристов.

Пока вокруг ОксиКонтина продолжала закручиваться воронка дурной славы, Ричард Саклер кипел негодованием. «Все это полная фикция»[1385], – писал ему сочувствующий друг. Если кто-то отправляется на тот свет, злоупотребляя лекарством, «то и скатертью дорожка».

«К сожалению, когда на меня устраивает засаду съемочная группа «60 минут», донести до них эту мысль трудновато», – отвечал Ричард. Он прекрасно понимал, чего от него хотят, но это не означало, что он мог сбросить маску и назвать вещи своими именами. «Назвать наркоманов «прахом земным» – значит гарантированно стать образцовой мишенью для либералов», которые хотят «свалить вину на кого-нибудь другого», – жаловался он.

Ричард никогда не проводил параллели (по крайней мере, публично) между той риторикой ненависти, которую он обрушивал на людей, страдавших зависимостью, и засекреченной трагедией своего собственного кузена Бобби Саклера, тоже связанной с наркотиками. Но так уж случилось, что одна представительница тех самых «наркоманов», которых он так поносил, работала всего в нескольких футах от Ричарда, перед дверями офиса Говарда Юделла на девятом этаже офиса компании.

«В какой-то момент я стала зависима[1386] от ОксиКонтина, – впоследствии свидетельствовала Марта Вест. – Я начинала терять контроль над собой». Марта полностью отказалась от алкоголя восьмью годами раньше, но теперь начала пить снова. «Когда «окси» выводится из организма, ты входишь в состояние наркотической ломки», – продолжала она. И одним из симптомов отмены была боль в спине. «Я не знала, что ее причина – именно ломка», – поясняла Марта. Поэтому во время приступа просто принимала очередную таблетку. «Я думала, что это ухудшается мое состояние, а оказывается… оказывается, ничего подобного. Такое впечатление создавало само лечение».

Постепенно у Марты стала слабеть способность к критическому мышлению. Она делала глупости. Опасные глупости. Начала пробовать другие наркотики. В итоге ее вышвырнули из Purdue. После двадцати одного года работы в компании Марту уволили за «низкую производительность труда» и вывели из здания в сопровождении охранников. Когда она спросила одного из адвокатов компании, можно ли ей скачать из служебного компьютера некоторые личные документы, тот сказал, что жесткий диск был отформатирован, так что скачивать оттуда нечего.

Через некоторое время Марта Вест подала иск против Purdue[1387], хотя это ни к чему не привело. Когда в 2004 году с нее снимали показания под присягой в ходе другого судебного дела против компании, она рассказала о том, как Говард Юделл попросил ее подготовить служебную записку о способах злоупотребления ОксиКонтином. Она отчетливо помнила, как составляла эту записку, но адвокаты не сумели найти ее, когда затребовали у Purdue документы. Однако существование этой записки было впоследствии подтверждено[1388] и расследованием Министерства юстиции США, и самой компанией Purdue Pharma. Записка Вест была датирована 1 июня 1999 года и описывала «многочисленные обсуждения злоупотребления продуктами Пердью, в частности OК [ОксиКонтином]». На допросе она также вспомнила тот момент, когда узнала, что Purdue планирует выпускать 160-миллиграммовые таблетки ОксиКонтина[1389]. «Они и восьмидесятками себя убивают, – писала Вест Юделлу. – Зачем нам производить еще и 160?»

По словам Вест, едва получив ее сообщение, Юделл вылетел из кабинета и воскликнул: «Ты что творишь?[1390] Если твое письмо всплывет на следствии, нам конец!» Поэтому Марта удалила сообщение из почты, и, как она предполагала, то же самое сделал Юделл. (Дело кончилось тем, что весной 2001 года Purdue изъяла из оборота 160-миллиграммовую таблетку[1391].)

То, как компания обошлась с Мартой Вест, ярко отражало позицию Ричарда Саклера в отношении злоупотребления