Империя боли. Тайная история династии Саклер, успех которой обернулся трагедией для миллионов - Патрик Рэдден Киф

себя мастерами контрудара. В 1996 году Ричард предложил воспользоваться услугами фирмы по связям с общественностью и пустить слухи об их успехах на судебном поприще, «чтобы нас боялись[1316], как тигра с когтями, клыками и яйцами».

В сообщении коллеге Юделл признал, что компания «собирает упоминания в интернете о злоупотреблении[1317] нашими опиоидными продуктами». Но он явно прилагал определенные усилия, стараясь ограничивать любые письменные выражения озабоченности тем, что чудо-лекарством компании действительно злоупотребляют, во внутренней переписке Purdue. Когда агенты по продажам во всех концах страны начали конспектировать в своих полевых заметках разговоры об эпизодах зависимости и злоупотребления, которые они вели с врачами и фармацевтами, Юделл разослал инструкцию[1318] о том, что заметки должны быть краткими и не отклоняться от сути: если агенты столкнутся с проблемами, то не следует излагать их в письменном виде. Примерно в это же время он упомянул в разговоре с Вест, что работает над новой программой для электронной почты, которая будет автоматически уничтожать все электронные письма через три месяца после их отправки и получения. Он назвал ее «Исчезающие чернила»[1319]. Эта идея показалась Вест несколько фантастичной, даже параноидной. Ведь Юделл был поверенным, а не IT-изобретателем. Но в итоге он действительно подал заявку на оформление патента[1320] на «систему самоуничтожения документов и электронных сообщений». (По словам Кэти Саклер, «на самом деле она не работала»[1321].)

Юделл разделял с Саклерами твердую веру в химическое чудотворство ОксиКонтина. Он просто не мог заставить себя поверить, что этот препарат на самом деле может быть опасным. Более того, его вера в революционное болеутоляющее была столь искренней, что однажды, обратив внимание на то, что Марта Вест прихрамывает, и узнав о страданиях, причиняемых ей болью в спине после травмы, которую она получила в автомобильной аварии, Юделл сказал: «Мы должны выписать вам ОксиКонтин»[1322]. Он снабдил ее рекомендательным письмом от одного из сотрудников медицинского отдела Purdue, и она пошла на прием к местному специалисту по обезболиванию. Врач выписал Марте Вест рецепт на пузырек ОксиКонтина, и она начала его принимать.

* * *

В действительности кое-что происходило задолго до того, как Марта Вест села составлять свою служебную записку. Никто не мог точно сказать, где или как это началось, но первые признаки копились в аграрном штате Мэн, в «ржавом поясе»[1323] западной Пенсильвании и восточного Огайо, в аппалачских районах Вирджинии, Западной Вирджинии и Кентукки. Злоупотребление ОксиКонтином распространялось[1324] быстро, словно какой-нибудь передающийся воздушно-капельным путем вирус, от одного небольшого поселка к другому. В тех регионах, где зародилась эта проблема, часто проживало значительное число безработных или, наоборот, работяг, занятых тяжелым ручным трудом, инвалидов или хронических больных, людей, которые страдали от боли. Именно они были теми самыми регионами, на которые делали ставку Стивен Мэй и другие торговые агенты Purdue, – регионами, которые, как подсказывали им данные IMS, могли стать плодородной почвой для ОксиКонтина[1325]. В отдельных случаях в этих населенных пунктах также существовали застарелые проблемы со злоупотреблением рецептурными препаратами[1326]. В некоторых частях Аппалачей люди комбинировали ОксиКонтин с Валиумом: одну пилюлю Ричарда Саклера, а другую – его дяди Артура. Этот тандем называли «кадиллаковым кайфом»[1327].

Вскоре «болящие» пациенты уже навострились заниматься «доктор-шопингом», записываясь на прием к нескольким разным врачам и накапливая рецепты, продавая таблетки или делясь ими с друзьями, иногда приторговывая, чтобы прокормить собственную привычку. На черном рынке таблетки брали по доллару за миллиграмм – и внезапно все вокруг заделались дилерами, теневыми торговыми агентами ОксиКонтина[1328], по сравнению с армией которых собственный штат представителей Purdue казался каплей в море. Некоторые поселки начали напоминать фильмы про зомби, поскольку этот феномен забирал одного жителя за другим, затягивая прежде хорошо адаптированных, функциональных взрослых в водоворот зависимости[1329]. Их можно было заметить где угодно, этих наркоманов, слоняющихся у дверей мини-маркета, клюющих носом в припаркованной машине с ревущим на заднем сиденье маленьким ребенком. Несмотря на все распоряжения Purdue избегать при описании ОксиКонтина использования таких слов, как «сильный», это был невероятно мощный наркотик – и тем он был одновременно притягателен для потребителя и опасен. Превышение дозы могло вызвать отказ органов дыхания: человек впадал в сон столь глубокий и блаженный, что переставал дышать[1330]. В маленькие больницы привозили пациентов в состоянии, близком к смерти. В трейлерах, в грязных квартирах, на уединенных фермах полиция и санитары находили, приезжая по вызову, привычную сцену – передозировку ОксиКонтина – и принимались за попытки вернуть бесчувственных людей к жизни.

В феврале 2000 года главный федеральный прокурор Мэна, Джей Макклоски, разослал тысячам врачей штата письмо[1331] с предупреждением о нарастающей опасности злоупотребления и «утечки»[1332] ОксиКонтина. Говард Юделл, узнав об этом письме, пренебрежительно отмахнулся от него. Он презирал Макклоски, считая его «чересчур ретивым прокурором[1333] с политическими амбициями», который просто «пытается пролезть в газетные заголовки». Но все же это был федеральный чиновник, бивший тревогу в связи с наркотическим препаратом, который на тот момент приносил своим производителям миллиард долларов в год. Поэтому через несколько месяцев Юделл вылетел в Мэн вместе с Майклом Фридманом, чтобы лично встретиться с Макклоски. Прокурора тревожило безудержно нараставшее злоупотребление ОксиКонтином. Этот препарат употребляют дети, сказал он. Умные дети. Он рушит их жизнь. Макклоски казалось несколько странным то, что его небольшой штат стал одним из самых крупных потребителей[1334] ОксиКонтина на душу населения в стране. Он упомянул 160-миллиграммовые таблетки – слоновью дозировку.

– Кто-то из здешних врачей сказал мне, что одна такая таблетка может убить ребенка, если он ее проглотит, это так? – спросил он.

– Вероятно, – признали Юделл и Фридман[1335].

Встреча была холодной – да что там, ледяной. По ее завершении Юделл сказал Фридману: «Мы должны придумать[1336], что нам с этим сделать».

Одним из способов «что-то сделать» с Макклоски было утверждать, что в Purdue осознали наличие каких-то проблем с ОксиКонтином лишь после того, как он в 2000 году разослал свое письмо с предупреждением. Сам Ричард Саклер впоследствии свидетельствовал под присягой[1337], что впервые услышал об «утечке» или злоупотреблении ОксиКонтином только «в начале 2000 года». Это была неправда. В действительности Purdue еще в 1997 году, спустя считаные месяцы после запуска ОксиКонтина, получала от своих собственных агентов по продажам сообщения, из которых было очевидно, что злоупотребления имеют место. Поскольку агенты были рассеяны по стране и посещали клиники обезболивания, семейных врачей, аптеки и