Тварь. Графские развалины - Виктор Павлович Точинов

но как раз тот, на который выходит рвущийся из оклада зверь. Направляют ствол именно на тот участок водоема, где вынырнет — на короткое мгновение, торопливо вдохнуть и нырнуть обратно — утка. Всегда нажимают на спуск вовремя — за секунду до того, как живая мишень юркнет в нору, в дупло, изменит направление полета или бега.

Костик слыл охотником талантливым и удачливым. Не на животных, на людей, — но все вышесказанное относилось к нему в полной мере.

Весь остаток вечера он занимался тем, что подсказывала ему логика и опыт многих успешных операций.

И сейчас, ближе к полуночи, запущенная им машина работала полным ходом: три группы грамотных профессионалов методично и последовательно проверяли все места в округе, где противник мог укрыться вместе с заложниками.

Дома — пустующие или снятые на лето малознакомыми людьми; нежилые строения — пустые в июне сеновалы и совхозные овощехранилища, сараюшки частных граждан и подвалы с чердаками многоквартирных домов поселка Торпедо...

Первым делом осмотрели заброшенный сельский дом культуры “Колос”, хоть и стоял он совсем рядом от участка Ермаковых — принцип “темнее всего под фонарем” Костик знал хорошо. Его люди работали — но сам Костик в операции не участвовал. Он отправился — в одиночку — туда, где появления противника с точки зрения логики ожидать никак не приходилось.

На графские развалины.

Это был тот самый “неперспективный номер”, — который, подчиняясь исключительно интуиции, выбирают опытные охотники, — и валят, к удивлению коллег, матерого зверя... Объяснить свой выбор Костик никому не смог бы: развалины казались неподходящим убежищем даже для одного человека, а держать там пленников было попросту невозможно.

Он и не пытался ничего никому объяснять, — и себе тоже. Костик давно отучился бороться со своими иррациональными предчувствиями — и искать им объяснение.

...Небо к вечеру затянуло тучами, луна и звезды не проглядывали, а отсвет далеких фонарей едва долетал за ограду “Графской Славянки”.

Костик опустил на глаза прибор ночного видения и бесшумной тенью двинулся к развалинам. На вагончик-сторожку — безмолвную, с погашенными окнами, — он не обратил внимания. Хотя логика подсказывала: противник, судя по всему, побывал там трижды, — и вполне может прийти еще раз.

Но Костика вела не логика.

Он медленно и бесшумно стал обходить руины — ни одна ветка не хрустнула под ногами, ни один каменный обломок не сдвинулся со своего места, — умение ходить беззвучно Костик оттачивал долгие годы.

Органы чувств, напряженные до предела, никакой информации не доносили.

За чернеющими проемами дверей и окон — ни звука, ни отблеска.

Никаких подозрительных запахов.

Ничего.

Ничего, кроме туго, как пружина, сжимающегося внутри ощущения: дичь рядом! Банальное выражение: нутром чую! — являлось в данном случае не метафорой...

Пистолет-пулемет, который Кравцов так и не опознал (австрийский “Штейер МП-69”), Костик держал в руке, на боевом взводе, готовый пустить в ход в любую секунду. Игрушка калибром 9 мм была не из легких, полностью заряженная, тянула больше трех килограммов, но Костик привык, не замечал тяжести, и владел ею виртуозно. Глушитель навинчен заранее — ни к чему ночной пальбой тревожить покой мирных граждан.

С обратной стороны дворца, выходящей на Славянку, не хватало изрядного участка стены.

Костик медленно прошел сквозь этот пролом и оказался в обширном, с трех сторон огороженном помещении, тянущемся до самой сердцевины развалин. Над головой темнело лишь ночное небо. Под ногами зияли провалы, ведущие в подвальные помещения. Костик склонился над одним из них, долго вслушивался, затаив дыхание. Ничего.

Он отошел под прикрытие одной из стен, укрылся в нише. В принципе, и в центре зала мрак стоял непроглядный, никак не позволяющий разглядеть ночной камуфляж Костика без соответствующей оптики, которой у беглого психа оказаться не должно...

Но противник за минувший день заставил относиться к себе с уважением. Стоило подготовиться к любым сюрпризам.

Тягуче потянулись минуты ожидания. К исходу первого часа Костик подумал, что ночи в начале лета несколько холоднее, чем ему представлялось — но не сделал никакого движения, позволяющегося согреться, стоял как стоял. Еще через какое-то время привычка мозга к логичному мышлению стала помаленьку вытеснять интуитивные предчувствия с захваченных позиций: Костик все больше убеждал себя, что ошибся, что Сашку здесь совершенно нечего делать... Впрочем, все сомнения не мешали ему так же чутко сканировать окружающее пространство.

А потом он услышал.

Негромкий звук, короткий и больше не повторившийся.

Костик задержал дыхание и прекратил даже малозаметные и беззвучные движения, не дающие нарушиться кровообращению...

Что это было?

К тихим шорохам, издаваемым нагревшимися за день, а сейчас медленно остывающими развалинами, он привык и уже не обращал на них внимания. Птица? Крыса? Что-то еще?

Звук повторился. Немного другой. И — несколько ближе...

После третьего сомнений не осталось — по развалинам кто-то шел. Аккуратно, — и, скорее всего, не вслепую. С таким же, как у Костика, “ночным глазом”.

Не беда. Луч света из небольшого, но мощного фонаря, укрепленного над “Штейером” вместо снятого коллиматорного прицела, мгновенно выведет из строя любую ночную оптику. А не имеющего оптики противника — просто ослепит. Проще было выстрелить в темноте, не зажигая фонарь, но тогда оставался шанс завалить непричастного человека, зачем-то оказавшегося в развалинах... Брать маньяка живым Костик не собирался.

Очередной звук раздался совсем близко. Пора, решил Костик, поднимая оружие. Через пару секунд серый, смазанный силуэт обрисовался во внутреннем проеме стены — на противоположном конце зала.

Яркий белый свет разорвал темноту. Пришелец замер. На секунду, не более. Но этой секунды Костику хватило, чтобы понять:

Он!

Вооруженный псих!

Полоса стали, тускло блеснувшая в руке, сомнений не оставляла.

— Эвханах! — громко выкрикнул псих, шагнув к Костику.

Ослепленным он не казался. И прибора ночного видения на нем не было. Что это значит, Костик не стал задумываться. И что означает странный крик, выяснять тоже не стал. Диалоги перед финальной схваткой хороши в голливудских боевиках.

Костик спокойно и молча выстрелил психу в голову.

И промахнулся.

Вернее, не промахнулся — попал именно туда, куда целился. Просто психа там не оказалось.

Приглушенные выстрелы наполнили ночную тишину. Только впавшие в панику зеленые салаги давят на спуск, выпуская обойму одной очередью, — Костик стрелял одиночными. И в панику не впал — хотя встревожился и неприятно удивился.

Психу давно полагалось лежать на земле, словив головой пулю. Не лежал. Шел к Костику — не прямо, рваным зигзагом, постоянно и мгновенно меняя направление и скорость. Казалось, его голова, тело, конечности живут своей отдельной жизнью, двигаются