Становление писательницы. Мифы и факты викторианского книжного рынка - Линда Петерсон

бы прикосновение к его книгам могло передать литературный талант через кончики пальцев[55]. Такие оценки критиков привели к росту продаж – более двадцати тысяч экземпляров разошлось за 1899 год[56] – и спроса на новые произведения.

Популярность Чамли, как и других авторов бестселлеров и «Новых женщин», поддерживали женские журналы[a]. Сразу после публикации «Красной похлебки» с ней связался Lady’s Realm, запросив материал на 5000 слов, и в 1906 году ее «Заключенные (в оковы из железа и бедности)» вышли там в виде серии[57]. Из более интеллектуальных достижений Чамли того времени можно назвать публикацию «Питфолла» в Monthly Review (1901) под редакцией Генри Ньюболта, которого Чамли предупредила, что это произведение отличается идеями, которые она считает новаторскими: «Оно уже задело чувствительные умы, которым я его приватно показала»[58]. Договариваясь о гонораре, она объяснила Ньюболту, что просит у него меньше, чем обычно (пятьдесят фунтов за восемь тысяч пятьсот слов вместо сорока фунтов за пять тысяч), потому что «конкретно эта история должна быть размещена там, где ее прочтет подготовленный читатель. В обычных журналах, я уверена, она не произведет желаемого мною эффекта. Необразованного человека она может обидеть»[b].

Успех Чамли также привел к тому, что ее стали приглашать написать эссе на актуальные темы – своего рода культурный комментарий, который мог обеспечить ей репутацию писательницы[c]. В 1901 году в Monthly Review было опубликовано «Искусство во младенчестве» – сатирическое эссе о рекламе, в котором Чамли сравнивает скромные объявления в газетах XVIII века с новой модой завешивать все плакатами в поиске общественного одобрения для новых продуктов. Под названием «Реклама и рекламодатели» Чамли (через своего агента Кертиса Брауна) продала это эссе американскому периодическому изданию Littell’s Living Age и перепечатала его в Eclectic Magazine. Она написала «Право голоса для мужчин» для Cornhill (1909), а в 1910‑м продала его в Harper’s Bazaar[59]. Это сатирическое произведение, действие которого происходит в XXI веке, где королева Евгения вынуждена выслушивать лозунги мужчин-суфражистов, требующих право голоса для мужчин. Здесь Чамли высмеивает идеи и аргументы, которые в эдвардианской эпохе выдвигали против избирательного права женщин: «Вы знаете, я знаю, каждая школьница знает, что миром правит рождаемость»[d]. Другими словами, после «Красной похлебки» Чамли получила репутацию высококлассной писательницы. Это позволило ей экспериментировать с более продвинутыми темами, даже когда она размещала свои короткие популярные рассказы в дамских журналах.

Тем не менее современные оценки приходят к выводу (и оправданно), что Чамли так и не удалось закрепить свой статус. Кэрол Роудс в «Британских писательницах XIX века» отмечает, что «репутация Чамли оказалась недолговечной»[60]. Кейт Флинт пишет, что ни одна из следующих книг Чамли – роман «Моль и ржавчина» (Moth and Rust) (1902), сборник «Низшая ступень» (The Lowest Rung) (1908), «Не взирая» (Notwithstanding) (1913) – не повторила успеха предыдущих публикаций[61]. Выражая популярное мнение, Элейн Шоуолтер заключает, что карьера Чамли пошла на спад после успеха «Красной похлебки»: «Ее последующие романы игнорировали. К моменту, когда в 1910 году умер ее старый отец… вдохновение ее молодости было давно утрачено»[62]. Это не совсем так, потому что роман «Моль и ржавчина» все-таки пользовался заметным успехом у критиков. Но тем не менее Чамли не смогла претворить в жизнь пророчество Беннетта из Academy 1899‑м:

Мисс Чамли не страдает от недостатка вдохновения, и даже если она взирает на мир с легко различимыми предубеждениями, ее чувство комического позволяет ей избегать узости мышления, свойственной многим романистам – особенно романисткам, – пытающимся угодить широкой аудитории. Богатая изобретательность, много остроумия, изрядный юмор, воображение и чистый оригинальный вкус отличают все, что она пишет. Мисс Чамли имеет отличные шансы подняться на высокий уровень романистов, чьи работы достойны серьезного внимания и похвал. Особенно в ее пользу говорит то, что она никому не подражает[63].

Оценка Беннетта не достигает высокого уровня похвалы, которую Мередит выразил в отношении Мейнелл, пообещав, что та станет «великой английской писательницей»[64]. Но он, безусловно, отмечает основные признаки настоящего таланта: остроумие, юмор, воображение, вкус и оригинальность. Именно эти черты обеспечили репутацию Мейнелл. Но почему же Чамли не смогла достичь тех высот (или удержать их), что предсказывал ей Беннетт? Этот же вопрос мы можем задать относительно других «Новых женщин» – писательниц (не с биографической точки зрения, как это сделала Шоуолтер с «вдохновением молодости»).

Некоторые факторы могут быть специфичны для случая Чамли. Предупреждение Беннетта насчет «социальных предубеждений» и опасности потерять чувство комического звучит слишком похоже на жалобы конца XX века о том, что феминисток не следует принимать всерьез, потому что они не понимают шуток. Однако Беннетт указал на проблему, которую понимала и сама Чамли: тенденция «проповедовать», стремление подражать «мудрости» Джордж Элиот (чье творчество она очень ценила) и слишком много морализировать могли быть не по вкусу современному читателю[a]. В письме, написанном после публикации «Питфолл», Чамли опасается, что временами может слишком «поучать и давать наставления», и просит своего редактора Ньюболта «быть другом и указать», если она это делает[65]. В письме 1906 года она выражает тревогу после публикации «Заключенных»: «Я очень волнуюсь и подавлена, и друзья, которые читали рукопись, предупреждали меня, что она не станет популярной из‑за мрачности»[66]. Эта тяга к мрачности в «Красной похлебке» уравновешивалась остроумной сатирой на духовенство и семейную жизнь среднего класса. Более поздним романам этого баланса не хватало. По какой-то причине, будь то неспособность или отсутствие вдохновения, Чамли не обращала свои аналитические способности на написание эссе и культурных комментариев.

Однако вместо того чтобы возлагать бремя неудачи исключительно на Чамли и ее мастерство, мы могли бы рассмотреть рыночные условия, с которыми она столкнулась на рубеже веков и которые создавали препятствия для всех женщин-писательниц. Эти условия отчасти объясняют исчезновение Чамли из поля зрения критиков и читателей и усложняют обычные объяснения потери статуса и репутации писательниц эпохи «Новых женщин», в числе которых обычно приводят их сосредоточенность на устаревших социальных и политических проблемах, их недостаточное внимание к художественной стороне творчества (то, что, по словам Шоуолтер, ведет к «риторике, а не поэзии»), их неспособность создавать великую, долговечную литературу, сильное культурное сопротивление как декадентским веяниям, так и идеям «Новых женщин», или же то, что их новаторские подходы стали ассоциироваться с мужчинами-модернистами[67]. Хотя Чамли, возможно, считала, что самым большим препятствием для ее популярности было культурное сопротивление, я предполагаю, что развитию