Генералы и полковники РККА в плену в годы Великой Отечественной войны - Олег Игоревич Нуждин

В конечном счете в качестве официальной версией из всех прочих, видимо, по идеологическим соображениям, приняли первую, более героическую. Однако, как справедливо указывает В. В. Бешанов, несмотря на это комиссар Е. М. Фомин так и не удостоился звания Героя Советского Союза [262, с. 297].

Признанным памятным местом, отмеченным мемориальной доской, возле которого был расстрелян полковой комиссар, стала стена возле Холмских ворот. Почему же именно здесь, а не за Бугом, решили увековечить память Е. М. Фомина? Ведь несколько очевидцев уверенно указывали, что казнь комиссара состоялась за деревянным мостом по дороге на Тересполь. Ответ может оказаться простым: за Бугом уже начиналась территория Польши, а место почитания Героя Брестской крепости должно было остаться на территории Родины.

Полковой комиссар А. К. Фоминов

В самом начале войны оказался в плену заместитель командира 48-й стрелковой дивизии полковой комиссар А. К. Фоминов. Во главе со своим командиром генералом П. В. Богдановым соединение приняло первый бой уже 22 июня 1941 г. в районе с. Эржвилки. Уже на следующий день в полосе обороны назрел кризис. «Журнал боевых действий» 11-го стрелкового корпуса, в состав которого входила 48-я дивизия, так описал этот момент. «Ночью на штаб 125 сд … произведено нападение немцев. В результате нападения почти полностью разбит ОБС, уничтожены и захвачены средства связи. Убиты и пропали без вести ряд командиров штаба… Потеряно было управление отходящими полками. Появилась некоторая растерянность в управлении.

… С утра на фронте 48 сд противник при поддержке авиации и танков перешел в решительное наступление за овладение Рос-сиенами. В дивизии также без вести пропали (предположительно были подожжены на КП) – командир дивизии генерал-майор Богданов, начштаба дивизии и представитель штакора батальонный комиссар Серебряков… Имея превосходство наступающих сил пр-ка, потерю связи управления, батальоны 48 сд стали панически отходить в напр. Шауляй. Попытка задержать их в р-оне м. Лиоляй не удалась» [349, Л. 6–6 об.].

Через два дня, к 24 июня, дивизия, противостоявшая немецкой 6-й танковой дивизии, оказалась на грани уничтожения, ее остатки на следующий день разбрелись по лесам у г. Расейняй. Командир соединения генерал П. В. Богданов вместе с небольшой группой бойцов и командиров после нескольких дней блужданий по немецким тылам 7 июля 1941 г. сдался в плен у с. Новосвенцяны.

Будучи переведен в лагерь в г. Сувалки, бывший командир 48-й дивизии увидел среди военнопленных полкового комиссара А. К. Фоминова и 26 июля на одном из построений выдал его немцам. Комиссара вывели из строя, в лагерь он больше не вернулся и, скорее всего, был расстрелян [454, с. 31].

Свой проступок генерал П. В. Богданов впоследствии объяснял так: «Мною руководило тогда и теперь руководит мое политическое сознание на базе непримиримой злобы к преступному руководству советского правительства с его интернациональной политикой и подлинно жидовской “диктатурой пролетариата”, чуждой интересам русского народа» [348а, с. 141]. Как видим, комиссаров, как носителей большевистской идеологии, могли выдать не только простые красноармейцы, но даже командиры соединений в звании генерала. Политработники ни с кем и нигде не могли чувствовать себя в безопасности.

Полковой комиссар А. Г. Артамонов

Среди комиссаров, оказавшихся в плену, был и заместитель командира 4-й бригады ПВО по политчасти полковой комиссар А. Г. Артамонов. Уже в лагере военнопленных его выдал охранник из числа белоэмигрантов, по фамилии Попов. Он вообще «прославился» умением выискивать среди красноармейцев командиров и политработников. Его стараниями были выявлены майор Павловский (помощник начальника Каунасского пехотного училища), военюрист 3-го ранга К. В. Антонов (прокурор 113-й дивизии) и другие [389, с. 127–128].

Полковой комиссар Н. В. Руденко

К 6 августа 1941 года части 16-й танковой дивизии оказались отрезаны от остальных соединений 2-го мехкорпуса. Не дождавшись помощи, командир соединения полковник М. И. Мындро принял решение выводить подчиненные войска. Как и многие другие старшие командиры в таких случаях, он отправился на прорыв в танке. Немецкие артиллеристы вскоре подбили танк, его экипаж погиб, а полковник получил ранение в живот. По одной из версий, полковник М. И. Мындро погиб через несколько минут, пытаясь выбраться из горящей машины. «Когда Мындро погиб, Руденко гневно вскипел, вырвал из головы клок волос, до крови закусил губы и сказал: “Ребята, будем выполнять задачу, поставленную нашим командиром, и мы ее выполним!”» [451, с. 44] (другую версию гибели полковника М. И. Мындро см. ниже).

Командование оставшимися бойцами принял на себя военком соединения полковой комиссар Н. В. Руденко. Однако новая попытка прорыва также закончилась неудачей, как и последующие. В боях погибло много красноармейцев и командиров, 16-я танковая дивизия перестала существовать как соединение. Ее остатки предприняли последнюю попытку в ночь на 8 августа. Полковой комиссар Н. В. Руденко и сопровождавшие его семеро красноармейцев в сгущавшихся сумерках добрались до речки и укрылись в прибрежных зарослях.

Во время переправы их заметили немцы и открыли огонь. Группа комиссара уже через несколько минут боя была уничтожена: часть погибла, остальные попали в плен. Среди последних оказался и полковой комиссар Н. В. Руденко. По рассказам тех, кому посчастливилось выйти из Уманского окружения, комиссара вскоре опознали, и немцы расстреляли его в Умани [311, с. 33, 34].

Судьбы комиссаров А. Г. Артамонова и Н. В. Руденко подтверждают выполнение немцами приказа, предписывавшего уничтожение советских политработников. Между тем следует иметь в виду, что отношение противника к комиссарам не всегда было одинаковым. Многое зависело от конкретного командира части, ситуации, наконец, от звания военнопленного. Чем оно было выше, тем более имелось у политработника шансов избежать расстрела.

Бригадный комиссар Г. Н. Жиленков

Примером такого отношения можно считать судьбу члена Военного совета 32-й армии бригадного комиссара Г. Н. Жиленкова. Об обстоятельствах своего пленения он поведал следующее. Командующий Западным фронтом И. С. Конев 5 октября 1941 года приказал генералу С. В. Вишневскому, командующему войсками 32-й армии, передать все дивизии в 19-ю армию, а самому с управлением перейти в г. Можайск к 10 октября. К этому времени армия уже находилась в окружении, и выполнить приказ оказалось невозможным. И бригадный комиссар 8 октября 1941 года стал выбираться из Вяземского «котла» в группе из нескольких командиров.

С 8 по 14 октября они несколько раз пытались пробиться через боевые порядки противника в районе д. Семлево и д. Волоста-Пятница, но всякий раз неудачно. Наконец, 14 октября группу комиссара Г. Н. Жиленкова в районе к северу от д. Волоста-Пятница захватили в плен немецкие солдаты. Никто сопротивления при этом не оказал. В составе группы на тот момент, кроме