Генералы и полковники РККА в плену в годы Великой Отечественной войны - Олег Игоревич Нуждин

присоединились части кавалерийского полка 48-й дивизии во главе с полковником Ф. А. Цветковым, в то время как основные силы этого соединения во главе с генералом Д. И. Аверкиным находились западнее, направляясь в сторону г. Судак. Город немцам пришлось брать с боем: схватки шли чуть ли не за каждый дом. К 17.00 Алушта оказалась в руках противника, а командир 1327-го полка подполковник И. С. Трушин попал в плен.

В ночь на 5 ноября генерал Д. И. Аверкин решил выбить немцев из Алушты. Для этой операции он выделил полк полковника Ф. А. Цветкова, усилив его морскими артиллеристами и пограничниками. Но брошенных в бой войск оказалось слишком мало, противник отразил все атаки, и 48-я кавдивизия отступила. В одной из схваток полковник Ф. А. Цветков был тяжело ранен в грудь, и его пришлось оставить на попечении начальника медицинской службы полкового врача и военкома полка. Начальник штаба соединения полковник М. Т. Лобовым распорядился распределить раненых по домам местных жителей, а остальным пробиваться в горы к партизанам.

По свидетельствам выживших, 7 ноября на рассвете немцы провели обход всех домов в городе, в ходе которой они обнаружили и взяли в плен много бойцов и командиров Приморской армии, а в их числе начальника медслужбы 48-й кавдивизии военврача М. М. Брейслера. Полковник Ф. А. Цветков, по одним сведениям, также попал в плен, а по другим – пропал без вести [276, с. 55]. Впрочем, обе версии не противоречат друг другу в главном: после 7 ноября следы полковника окончательно потерялись.

Полковники А. С. Прудников и П. С. Киселев

Раненые, попавшие в плен в ходе оборонительных боев под Смоленском, содержались в двух корпусах городской больницы г. Рославля. Каждый корпус представлял собой двухэтажное строение, верхние и нижние помещения которого, включая служебные, немцы оборудовали под палаты. Там установили двухуровневые нары, после чего в одну такую палату могли поместить сразу до 160–180 человек. Лечением их занимались русские врачи.

В 1-м корпусе в отдельной палате содержались два полковника – А. С. Прудников и некто по фамилии Киселев. Про первого известно, что он служил командиром стрелкового полка 149-я дивизии, тогда как второй был начальником артиллерии. Вместе с ним содержался раненый адъютант в звании капитана. Оба они находились в подавленном состоянии и почти ни с кем не разговаривали [305, с. 44]. Можно предположить, что в Рославльском госпитале содержался бывший начальник артиллерии 132-й дивизии полковник П. С. Киселев. Однако он же, как ни странно, числится похороненным в братской могиле в г. Климовичи, с датой смерти 14 августа 1941 года.

А у полковника А. С. Прудникова впереди были почти четыре года плена. Дважды он бежал: один из могилевского лагеря, второй – из Кальварии, но всякий раз неудачно, за что был отправлен в Бухенвальд. Третий побег он совершил 2 мая 1945 года из эшелона во время этапирования заключенных. С двумя товарищами полковник пробрался в Чехословакию, где их укрыли местные жители. До подхода частей Красной Армии А. С. Прудников даже успел повоевать в партизанском отряде.

Генералы М. Ф. Лукин, И. П. Прохоров, полковник И. А. Волков

Обращение немцев с советскими высокопоставленными военнопленными – генералами и полковниками, – было разным, но, как правило, им старались обеспечить необходимый медицинский уход. В качестве примера можно привести воспоминания генерала М. Ф. Лукина, которому после своего пленения пришлось пройти через несколько медицинских учреждений противника. Сначала его доставили в немецкий лазарет в д. Семлево, размещенный в школе. Здесь оказали первую медицинскую помощь и провели первичный опрос. Бывший командующий 19-й армией на вопросы военного характера – о составе и численности дивизий, маршрутах выхода комсостава из окружения, – отвечать отказался. Обращаясь к одному из допрашивающих, он сказал: ««Господин полковник, а если бы вы были на моем месте, вы рассказали бы все и предали свою родину?» Он говорит: «Нет». «А почему же вы тогда меня спрашиваете? Я вам больше ничего не скажу. То, что меня касается, вы меня, пожалуйста, спрашивайте, а про это я говорить не буду» [467, с. 13].

Несмотря на отказ давать показания, неоднократные попытки сорвать повязки, немцы предприняли все необходимое, чтобы сохранить пленному генералу жизнь. Они даже приставили к нему унтер-офицера, австрийца, чтобы тот постоянно следил за его состоянием. Благодаря усилиям персонала немецкого госпиталя М. Ф. Лукин, несмотря на его тяжелое состояние, выздоровел. Хотя в своем интервью К. М. Симонову командарм именовал медиков противника не иначе как «зверьми» [467, с. 13].

По воспоминаниям генерала М. Ф. Лукина, еще в лазарете его попытались завербовать немецкие разведчики, но он решительно отказался. После чего от немцев последовало предложение улучшить условия его содержания. Состоялся такой разговор: «Мы знаем ваше тяжелое положение, нам известно, что вы очень храбрый генерал, храбрых генералов мы уважаем. Мы хотим создать для вас более приличные условия». Сразу насторожился я. «Какие условия вы мне хотите создать?» – «Мы ничего вам не предлагаем, вы не беспокойтесь, пожалуйста. Мы только хотим вас перевести в более хорошие условия, в немецкий госпиталь». Я говорю: «Я один не пойду. Вот если возьмете артиллерийского генерала (бывшего моего начальника артиллерии), я тогда пойду» [466, с. 14]. М. Ф. Лукин имел в виду генерала И. П. Прохорова, старясь добиться для него хороших условий содержания. И немцы на такого рода «ультиматум» согласились.

Через несколько дней обоих генералов перевели в немецкий госпиталь. В нем, «условия, конечно, были уже лучше. Там у них и солдаты, и офицеры – все вместе были. Это тоже был передовой какой-то госпиталь. Кормили там довольно сносно. Там санитарками работали наши женщины из Смоленска», – рассказывал после войны генерал М. Ф. Лукин К. М. Симонову [466, с. 14].

В книге В. В. Муратова и Ю. М. Городецкой, которая написана на материалах воспоминаний генерала М. Ф. Лукина, можно отыскать ряд важных подробностей. Так, из семлевского лазарета его на грузовой машине доставили на станцию, откуда в пульмановском вагоне (опять этот пульман!) вместе с немецкими солдатами привезли в Вязьму, а уже оттуда вновь на грузовой машине – в Смоленск, где поместили в госпиталь. Он находился в здании бывшего медицинского техникума и предназначался для советских пленных.

Здесь М. Ф. Лукина поместили в одну палату с начальником артиллерии 20-й армии генералом И. П. Прохоровым. Тот рассказал, как остатки его объединения пытались выйти из немецкого «кольца». В последнем бою 12 октября 1941 года, как сказано в наградном листе, «был тяжело ранен в поясницу, голень левой ноги