Николай Булганин. Рядом со Сталиным и Хрущевым - Евгений Васильевич Шишкин

Писатель К.М. Симонов много общался с военными из высшего командного состава. Были у него беседы и с Маршалом А.В. Василевским.

«…В одном из дальнейших разговоров Александр Михайлович коротко охарактеризовал Штеменко.

…Начальником Генерального штаба он был назначен совершенно неожиданно для Василевского. В послевоенное время, когда Булганин был министром, а Василевский в течение довольно продолжительного времени был и первым заместителем министра, и начальником Генерального штаба, он обратился к Булганину с предложением освободить его от одной из этих обязанностей, потому что ему просто невмоготу справляться с ними с обеими.

– А кого же назначить? – спросил Булганин.

– Антонова, – сказал Василевский.

И охарактеризовал Антонова самым отменным образом, указав при этом, что он уже имеет опыт работы начальником Генерального штаба, уже побывал в этой роли. К тому времени, когда возник этот разговор, Антонов был первым заместителем Василевского по Генеральному штабу. Булганин согласился, с этим они и пришли на Политбюро. Но там, на Политбюро, произошло нечто совершенно неожиданное для Василевского. Когда они доложили о предложении, Сталин сказал, что на пост начальника Генерального штаба следует выдвинуть Штеменко. Попытки настоять на назначении Антонова ни к чему не привели. Вопрос был предрешён ещё до заседания. С тем они ушли. Штеменко был назначен начальником Генерального штаба прямо из начальников Оперативного управления. А Антонов с должности заместителя начальника Генерального штаба поехал на должность заместителя командующего Кавказским военным округом. Когда я сказал ему об этой, совершенно неожиданной для него новости, он чуть не заплакал, рассказывал Василевский».

Снятие Штеменко с должности начальника Генерального штаба произошло тоже при Сталине и столь же неожиданно, как и его назначение… О поводе к снятию Штеменко Сталин сообщил министру наедине: «Чтоб вы знали, товарищ Василевский, почему мы освободили Штеменко. Потому что он всё время пишет и пишет на вас, надоело. Поэтому решили освободить».

А.В. Василевский

Адмирал Н.Г. Кузнецов

Но был ли «подкоп» начальника Генштаба под Военного министра подлинной причиной его освобождения от должности – большой вопрос. У Сталина, несмотря на, казалось бы, убедительные объяснения, могли быть совершенно иные причины для принятия кадровых решений.

Вполне возможно, что генерал Штеменко стал невольной жертвой другой интриги куда более крупного калибра – её затеял Берия против бывшего министра Вооружённых Сил Н.А. Булганина. К тому времени Булганин основательно нарастил свой политический вес, войдя в 1948 году в состав Политбюро ЦК ВКП(б) и став одним из заместителей Сталина в Совете Министров СССР. Берии, который стремился единолично влиять на стареющего вождя, был совершенно не нужен новый конкурент.

Интригу Берия затеял не напрямую – в Совмине или Политбюро ЦК, а через прежнюю вотчину Булганина – Министерство Вооружённых Сил (с февраля 1950 года – Военное министерство). Начальник Генерального штаба Штеменко, вероятно, по подсказке Берии, поставил перед подчинёнными, в общем-то, невинную задачу – подготовить справку, какие представления по важным вопросам Вооружённых Сил, направляемые в Совет Министров, не получили своевременного разрешения. Генерал вряд ли и сам подозревал, во что может вылиться такая инициатива. Обобщённая информация была доложена Сталину, а также разослана членам Политбюро. Предлог благовидный – сдвинуть решение многих проблем с мёртвой точки, улучшить бумагооборот. Подлинный же замысел заключался в том, чтобы негативной информацией бросить тень на Булганина, курировавшего в правительстве военные вопросы.

Хитрый замысел реализовать, однако, не удалось. Сталин разгадал его загодя, а в его планы не входило низвержение бывшего министра Вооружённых Сил и усиление, тем самым, Берии. С другой стороны, и сам Булганин сумел на заседании Политбюро ЦК и Совета Министров сделать толковый доклад, из которого следовало, что если задержки в решении тех или иных вопросов имелись, происходили они не по его вине.

Как вспоминал много лет прослуживший в Генштабе и потому хорошо информированный генерал-полковник И.С. Глебов, докладывал он около полутора часов, время от времени обращаясь к маршалу A.M. Василевскому за подтверждением: «Так это?» Доклад прозвучал убедительно, обсуждать его даже не стали. Претензии Генштаба выглядели мелкими придирками.

Сталин, взяв слово, внёс предложение освободить Штеменко, инициировавшего разбирательство, от должности начальника Генерального штаба и дать ему возможность поработать в войсках: «Видимо, Штеменко ещё молод и не совсем освоил все направления работы Генштаба».

Интрига против Булганина, таким образом, провалилась, но по Штеменко ударила. В июне 1952 года он был отправлен в Германию начальником штаба – первым заместителем главнокомандующего Группой советских оккупационных войск. Одновременно был снят с должности начальник Главного оперативного управления – заместитель начальника Генерального штаба генерал-полковник Н.А. Ломов, непосредственно готовивший злосчастную справку, его перевели начальником штаба – первым заместителем командующего войсками Дальнего Востока». Считается, что от Маршала Н.А. Булганина досталось и советскому флоту, в лице нескольких адмиралов, в том числе выдающемуся адмиралу, Герою Советского Союза Николаю Герасимовичу Кузнецову. Забегая вперёд, скажу, что в 1955 году дочь Н.А. Булганина Вера Николаевна и сын Николая Герасимовича от первого брака Виктор Николаевич сочетались законным браком. Судьба сделала этих людей сватами. Породнила. Но взаимопонимания между ними так и не случилось. Адмирал Кузнецов называет Булганина «злым гением» на тех «крутых поворотах», где они сходились друг с другом.

«После войны, когда окружение Сталина соревновалось в угодничестве, встречи с ним стали редкими. Почти все вопросы (в том числе и военные) теперь решались его заместителями. Наш наркомат был «упразднён». Фактически наркомом или министром обороны являлся Булганин. С флотскими делами стало совсем худо. Не любя флота, а также не желая разбираться в его сложных и дорогостоящих проблемах, он старался где только можно «задвинуть» их на задний план или решить в пользу Наркомсудпрома…

Редко появляясь в Кремле (а больше на ближней даче), Сталин после настойчивых просьб принимал всего на несколько минут, как всегда, в окружении своих ближайших помощников. Тратить время на «приятные» доклады мне не хотелось, и я обычно начинал с самого трудного, а стало быть, с самого неприятного. Большинство из присутствовавших слушали это недоброжелательно или, в лучшем случае, безразлично. Булганин же метал взгляды: доклады, как правило, шли вразрез с его мнением или прямо содержали жалобу на него. Если Сталин поддерживал меня, то все поддакивали, и принималось нужное мне решение. Чаще же всего было иначе. Стоило ему высказать сомнение в правильности моих доводов, как все дружно утверждали, что я не прав. В таком случае разумнее всего было «сматывать удочки». Но я по своему упрямому характеру продолжал настаивать и доказывать. Я