Бетховен и русские меценаты - Лариса Валентиновна Кириллина

и о страстном патриотическом чувстве автора, но также о его литературных способностях. Вот как, например, Голицын описывал события, предшествовавшие вступлению в 1814 году русской армии в Париж:

На другой день, 19 марта, мы заняли Булонь, пройдя сначала через лес того же имени, который совсем не соответствовал моим ожиданиям. Мы нигде не встречали сопротивления, и хотя нас уверяли, что под Сен-Клудским мостом устроена мина, однако мы перешли его благополучно и поспешили осмотреть великолепный тамошний дворец, который еще не успели запереть. Найдя флигель [рояль] Марии Луизы еще открытым, мы не упустили этого случая поиграть на этом инструменте, привыкшем издавать звуки под нежными пальцами Императрицы Французов; теперь жилистые, почерневшие от пороху руки воинов, прибывших из недр России сквозь тысячи опасностей и сражений, оглашали удивленные стены замка звуками гимна god save the king в честь нашего великодушного и обожаемого Монарха[509]. О, какие это были восхитительные минуты для Русского сердца! Они вполне вознаграждали нас за все опасности и лишения, через которые надобно было пройти, чтобы достичь до такого дивного события. В тот же день союзные Монархи торжественно вступили в Париж в голове Русских колонн[510].

Военную кампанию против Наполеона двадцатилетний князь Голицын закончил в чине капитана, а в конце своей долгой военной карьеры дослужился до звания полковника. Так что этот рафинированный аристократ, любитель изящных искусств, на самом деле оказался отважным воином и ветераном легендарных сражений. Но, похоже, боевитость он проявлял только во время военных действий. В обычной жизни Голицын представал мягким и интеллигентным человеком, галантным кавалером и интересным собеседником. Его внучка Елена Юрьевна Хвощинская вспоминала: «Несмотря на свою застенчивость и рассеянность, он был всегда приятным в обществе; говорил умно, красноречиво и был до старости поклонником прекрасного пола»[511].

В истории русской культуры Николай Борисович остался не только как «Голицын-виолончелист» и поклонник Бетховена. Литературоведы знают его как приятеля Александра Сергеевича Пушкина и переводчика на французский язык поэмы «Бахчисарайский фонтан» и стихотворения «Клеветникам России» (оба произведения были напечатаны после смерти Пушкина, в 1838 и 1839 годах, но перевод стихотворения Пушкину был известен по рукописи; он поблагодарил Голицына за этот перевод в своем письме от 10 ноября 1836 года[512]). Из гипотетически существовавшей переписки Голицына с Пушкиным уцелело только вышеназванное письмо поэта, являвшееся ответом на несохранившееся письмо Николая Борисовича. Князь в то время находился в Крыму, в селении Артек, на даче своей сестры Татьяны Борисовны Потёмкиной, и Пушкин, помимо прочего, адресовал ему строки, неизменно привлекающие исследователей своей загадочностью: «Как я завидую вашему прекрасному крымскому климату: письмо ваше разбудило во мне множество воспоминаний всякого рода. Там колыбель моего “Онегина”, и вы, конечно, узнали некоторых лиц»[513].

Помимо стихов Пушкина, Голицын перевел на французский поэму «Чернец» Ивана Ивановича Козлова (1779–1840), а также канонический славянский текст «Литургии Иоанна Златоуста» (издано в Париже и в Петербурге в 1846 году). Писал он и стихи – правда, в отличие от прозы, только на французском языке, как и его сестра Елизавета. Авторский сборник Голицына «Поэтические опыты» (Essais poétiques) был опубликован в 1839 году в Москве, а спустя десять лет переиздан в Петербурге[514].

В 1862 году Голицын опубликовал в Париже длинное стихотворение «Гимн музыке, рассмотренной в ее взаимосвязи с душой» (42 строки французским александрийским стихом), выражавшее его благоговейную преданность искусству. Публикацию сопровождало авторское примечание: «Стихи были сочинены по прошествии сезона, целиком посвященного исполнению шедевров Моцарта и Бетховена».

Процитируем начало этого гимна в подстрочном переводе:

К тебе обращены мои песнопения, о божественная Гармония!

К тебе, чье могущество безмерно, беспредельно;

Ты – единственное земное блаженство, не вводящее в заблуждение.

Всякого человека ты наделяешь частицей счастья.

Выразительные созвучия прекрасной музыки

Наполняют душу электризующим опьянением,

Отрывают ее от земли, проникают в наше сердце

И уносят наш дух в лучший мир[515].

По-русски Николай Борисович писал мемуары, художественную прозу, статьи и рецензии, сотрудничая с различными газетами и журналами. Вплоть до 1858 года в печати появлялись его книги, очерки, рассказы. Печатался он и в зарубежной периодике (с основном в связи с полемикой вокруг финансовых расчетов с Бетховеном и его наследниками). Большая часть мелких газетных публикаций подписана различными псевдонимами; иногда просто инициалами.

Сочинял Голицын и музыку, хотя делал это лишь от случая к случаю и на лавры серьезного композитора не претендовал. По предположению Ю. С. Горяйнова, ряд фантазий и вариаций для виолончели с оркестром на темы популярных опер, исполнявшихся Голицыным в его концертах, могли быть плодами его собственного творчества[516].

О том, что Голицын владел профессиональными навыками, говорят написанные им авторские произведения, которые отнюдь не выглядят дилетантски беспомощными. Им не хватает разве что настоящей оригинальности; это неплохая салонная музыка своего времени. Князь создал несколько романсов на стихи разных поэтов: «В крови горит огонь желанья» (А. С. Пушкин; 1838), «Пробуждение» («Только луч первый дня», Д. П. Ознобишин; 1838); «Уверение» («Нет, обманула вас молва», Е. А. Баратынский; 1842).

В венском издательстве Ф. Кс. Глёгля в 1846 году был опубликован сборник Голицына «Воспоминание о Венеции»; туда вошло восемь романсов для одного или двух голосов на французские тексты и один фортепианный «Романс без слов»[517]. В каком году князь мог посетить Венецию (или же это посещение было плодом его художественного воображения?), неизвестно. Однако посвящение некоторых романсов «княгине Вере Голицыной» говорит о том, что они были сочинены после их брака в 1829 году, а скорее всего, ближе к дате публикации.

Голицын делал также обработки произведений Бетховена для струнных ансамблей. Сам он упоминал два квартета и квинтет. Об этом он писал 16 апреля 1852 года Карлу ван Бетховену, подчеркивая, что обработки издавались за счет князя, а доход от продажи предназначался в пользу бедных[518]. Некоторые дополнительные подробности раскрыты в неопубликованном письме Голицына к его сыну Николаю Николаевичу от 11 апреля 1875 года. В этом документе князь сообщал, что сделал квартетные аранжировки десяти (dix) сонат Бетховена, а также переложил одно из фортепианных Трио ор. 70 для струнного квинтета[519]. Сразу же нужно оговорить, что Голицын в своих аранжировках комбинировал части из разных сонат, поэтому количество составленных им квартетов было, очевидно, меньше десяти.

О существовании этих переложений упоминается в музыковедческой литературе о Голицыне, однако без подробного их разбора (только в фундаментальном исследовании Л. С. Гинзбурга