Биология в фокусе. Естественные отделения университетов Российской империи (1830–1900) - Екатерина Юрьевна Жарова

этаж был возведен именно для криптогамического отделения и там находилось шесть комнат. На момент написания отчета отделение было «почти устроено (не достает только некоторых научных приборов и коллекций, выписанных из‑за границы)»[904].

Криптогамическое отделение официально оставалось частью ботанического кабинета, однако в смете университетских сумм проходило отдельно, как учебно-вспомогательное учреждение, подведомственное университету, а не физико-математическому факультету, в отличие от ботанического кабинета. Кроме криптогамического отделения, в конце XIX – начале XX в. ботанический кабинет состоял из физиологического и морфологического отделений.

Ил. 8. Лаборатория физиологии растений Императорского Санкт-Петербургского университета 1899 г.

Несмотря на пристройку, осуществленную в конце XIX в., теснота помещений осталась такой же актуальной проблемой, так как в начале XX в. число студентов значительно возросло. В 1906 г. профессор Х. Я. Гоби писал в адрес факультета: «Настоящее помещение кабинета морфологии и систематики растений в высшей степени тесно. Оно состоит всего только из двух комнат, простенки которых сплошь заняты гербарными шкафами до самого потолка. Одна из этих комнат служит общим кабинетом профессора и его ассистента, а другая как рабочая комната»[905]. Аудитория, прилегающая к комнате, при постройке рассчитывалась на 150 мест, однако в начале XX в. такого количества мест уже не хватало.

В таком же состоянии находилось физиологическое отделение ботанического кабинета, которым заведовал В. И. Палладин. Оно состояло из семи маленьких комнат и аудитории. Из этих комнат одна была занята профессором, вторая – ассистентом, третья – материалами. В остальных четырех комнатах имелось всего десять рабочих мест, из которых одно было постоянно занято ассистентом профессора, три – профессорскими стипендиатами. Таким образом, для студентов оставалось только шесть рабочих мест[906]. В связи с таким положением вещей практические занятия проводились в аудитории, а работы велись с использованием легко воспламеняющихся веществ (эфира и ацетона), что было крайне опасно, даже несмотря на наличие вытяжного шкафа[907]. Естественно, подобное состояние ботанического кабинета требовало изменений: постройки нового здания и расширения лабораторных помещений, однако этого не произошло.

Устав 1863 г. предполагал наличие двух профессоров по кафедре зоологии (по зоологии и сравнительной анатомии с физиологией), однако вторая профессура была занята физиологом Ф. В. Овсянниковым. Сравнительная же анатомия читалась доцентами: сначала А. О. Ковалевским, затем И. И. Мечниковым, которые недолго оставались в Петербурге. В 1870 г. профессор зоологии К. Ф. Кесслер предложил заместить доцентуру сверхштатной профессурой, на которую был избран профессор Казанского университета Н. П. Вагнер. Новый профессор зоологии прибыл в Петербург в 1871 г., именно с этого времени зоотомический кабинет, раньше бывший частью зоологического, выделился в отдельное подразделение с собственным руководителем.

Фактически разделение кабинетов произошло по такому принципу: коллекции позвоночных животных сосредоточились в зоологическом кабинете, беспозвоночных – в зоотомическом, хотя научные исследования над беспозвоночными животными проводились и в зоологическом кабинете. Однако база для научных исследований беспозвоночных, в первую очередь необходимые инструменты и препараты, создавалась именно в зоотомическом кабинете.

Ил. 9. Зоологический кабинет Императорского Санкт-Петербургского университета 1899 г.

Коллекции зоологического кабинета росли: были приобретены восковые препараты доктора Циглера[908], коллекции беспозвоночных, насекомых, моллюсков, ракообразных, червей, пресмыкающихся, амфибий, рыб, птиц, млекопитающих, шкурки животных, яйца птиц, скелеты животных, черепа, препараты. Коллекции поступали от жертвователей, в том числе людей, связанных с кабинетом, его бывших студентов и профессоров, покупались на средства университета, обменивались у других учреждений (Академии наук, университетов и институтов). В 1888 г. демонстративная коллекция зоологического кабинета пополнилась скелетами и анатомическими препаратами от Шлютера[909]. Тогда же кабинет заказал микроскоп Зейберта, так как имевшиеся в наличии устаревшие микроскопы Гартнака были непригодны для использования. В 1894 г. кабинет располагал четырьмя новыми микроскопами, набором систем Цейса к штативу Лейца, тремя микротомами Юнга, микротомом Майнота, двумя рисовальными приборами Зейберта, микрофотографической камерой и пантоскопом Мороховца[910]. Автор исторического очерка профессор В. М. Шимкевич считал такое состояние инструментальной части кабинета только начинающим развиваться и далеким от желаемого уровня.

Зоотомический кабинет по части лаборатории развивался значительно интенсивнее: в 1872 г. были приобретены три стола для микроскопических работ, пять первых микроскопов, инъекционный прибор и четыре набора мелких инструментов. В дальнейшем почти ежегодно кабинет приобретал какие-либо необходимые инструменты: в 1883 г. было куплено пять микроскопов Зейберта, в 1885 г. – пять микроскопов Зейберта и три микротома Юнга, в 1889 г. – шесть микроскопов Зейберта, двенадцать препаровальных микроскопов Цейса и семь микротомов Юнга. Таким образом, в 1894 г. в нем находилось 30 микроскопов Гартнака, Зейберта и Цейса, 17 микротомов Юнга и 12 препаровальных микроскопов Цейса[911].

В 1889 г. в кабинете был установлен большой аквариум, для чего была выделена отдельная комната. Однако вскоре эту комнату пришлось уступить занимающимся в кабинете, так как им не хватало места. Что же касается коллекций кабинета, то большинство их поступало через Петербургское общество естествоиспытателей, также от жертвователей и покупкой. Это были беспозвоночные от Неаполитанской зоологической станции, коллекции насекомых, собрания беспозвоночных Черного, Каспийского, Балтийского, Средиземного морей, Ледовитого океана, Байкала, Амура, собрания Соловецкой биологической станции. Микроскопические препараты приобретались на средства кабинета, а также изготавливались его сотрудниками и студентами на протяжении многих лет.

Если в зоологическом кабинете благодаря усилиям его заведующих (сначала К. Ф. Кесслера, затем М. Н. Богданова, В. М. Шимкевича) сохранялся порядок, то зоотомический кабинет до середины 1890‑х гг., наоборот, находился в беспорядке, так как его заведующий Н. П. Вагнер мало интересовался состоянием кабинета, пришедшего в запустение, хотя коллекции кабинета продолжали расти, как и его лаборатория. Пришедший на место Н. П. Вагнера В. Т. Шевяков много сделал для приведения кабинета в надлежащий вид: были созданы учебные коллекции и пособия (демонстративная коллекция по беспозвоночным, энтомологические коллекции, модели, микроскопические препараты), обставлен сам кабинет, расширен инструментарий.

В начале XX в. зоологический и зоотомический кабинеты Санкт-Петербургского университета испытывали такие же проблемы с помещениями, как и кабинеты в провинциальных университетах. Для частичного освобождения помещений кабинетов для проведения практических занятий часть коллекций была вынесена в здание студенческого общежития. Но и это не спасло положение: студенты занимались и в помещениях с коллекциями, и даже в библиотеке[912]. Кроме неудобства это создавало опасность: коллекции влажных препаратов испаряли спирт и формалин, сухих – мышьяк. В совокупности со скученностью и постоянной работой с легко воспламеняющимися веществами в комнатах с постоянно работающими газовыми горелками это представляло еще большую опасность. Дважды в лаборатории начинался пожар и едва не произошел взрыв газа[913].

Первоначальный