Серго Орджоникидзе. Командарм советской промышленности - Илья Сергеевич Ратьковский

Жданов, Яковлев, Буденный и ряд других участников пленума посетили отдельный кавалерийский дивизион Наркомата обороны. Руководителям партии и государства были показаны строевая и спортивная подготовка, вольтижировка, джигитовка, владение холодным оружием[973].

На пленуме говорили о проблемах, возникающих при уборке урожая, поэтому после пленума Орджоникидзе издал специальный приказ по Наркомату тяжелой промышленности «Об обеспечении уборочной кампании запасными частями к автомобилям и моторам комбайнов». В нем были сформулированы задания автозаводам на период уборочной кампании 1936 года, обозначены сроки их выполнения[974]. Поэтому неслучайным представляется последовавший в середине июня выезд Орджоникидзе в Горький, где располагался крупнейший автозавод страны. В этой поездке его сопровождал М. М. Каганович.

Перед выездом в Горький Орджоникидзе участвовал в различных мероприятиях, что ненадолго отсрочило поездку. Вместе со Сталиным, Молотовым, Л. Кагановичем и другими руководителями страны, вечером 9 июня он посетил Центральный дом Красной армии, где состоялось торжественное собрание лучших летчиков страны, инженеров и техников, их награждение орденами и медалями СССР. Здесь присутствовал и высший комсостав Красной армии во главе с Ворошиловым, Тухачевским, Буденным, Алкснисом и др. Первый тост Ворошилов провозгласил за Сталина. Далее свои приветствия он адресовал Молотову и Орджоникидзе. В газете «Правда» об этом было написано так: «Товарищ Ворошилов приветствует славного руководителя советской власти, верного друга и ближайшего помощника товарища Сталина Председателя Совета Народных Комиссаров Молотова, наркома тяжелой промышленности, руководителя инженеров конструкторов, техников и рабочих авиационной промышленности товарища Орджоникидзе. В зале раздаются возгласы: „да здравствует товарищ Молотов“, „ура товарищу Орджоникидзе“. Затем последовала ответная речь Молотова, а после речь Сталина. Вечер завершился культурной программой: выступил краснознаменный ансамбль песни и пляски СССР и оркестр народных инструментов ЦДК»[975]. 10 июня на платформу Белорусско-Балтийского вокзала Москвы прибыл поезд с урной умершего 4 июня комбрига Сурена Степановича Шаумяна, сына давнего соратника Серго. В церемонии встречи, переноса и захоронения урны на Новодевичьем кладбище приняли участие Ворошилов, Орджоникидзе, Микоян, Халепский. Сначала урну для прощания с покойным до 17 часов поместили во Втором доме Наркомата обороны. Затем траурное мероприятие переместилось на Новодевичье кладбище, где в 18 часов состоялось захоронение урны. Ее в нишу поместил Орджоникидзе[976].

12 июня Орджоникидзе посетил строительство московского автозавода им. Сталина. Он осмотрел строительство прессового цеха, ознакомился с ходом монтажа нового инструментального цеха[977].

14 июня Орджоникидзе принял у себя в Наркомтяжпроме группу ведущих советских академиков в составе президента Академии наук СССР А. П. Карпинского, вице-президента АН СССР академика Г. М. Кржижановского, секретаря АН СССР академика Н. П. Горбунова, академиков А. Н. Архангельского, И. М. Губкина, А. В. Винтера, Б. Е. Веденеева и Э. В. Брицке. На встрече присутствовал начальник Главстройпрома С. З. Гинзбург, начальник капитального строительства АН СССР Л. А. Ольберт, управляющий трестом «Заводострой» Н. Е. Борисенко, начальник строительства Академии наук Мухин. Встреча продлилась два часа, на ней обсуждали планы более тесного сотрудничества учреждений в геологоразведовательных работах, возможности широкого использования естественных и промышленных газов и внедрения в производство достижений науки[978]. В этот же день около 19 часов Серго вместе со Сталиным, Л. Кагановичем и Ягодой осмотрел Перервинский шлюз канала Москва — Волга. В течение получаса они наблюдали за работой шлюза, прохождением через него пароходов[979].

Последняя командировка Серго

Вскоре последовала командировка в Горький. Необходимо отметить, что в поездку он отправлялся не в лучшем настроении, потому что именно в этот момент ему сообщили о результатах ознакомления с его анализами известного венского врача Карла фон Ноордена (1858–1944). Зная отношение Орджоникидзе к различным обследованиям, результаты его анализов (под фамилией Семушкина — секретаря Орджоникидзе) в мае 1936 года были доставлены в Вену советским представителем Владимировым без информирования об этом Серго. 6 июня Ноорден направил письменный ответ на имя доктора Левина, в котором указывал, что анализы свидетельствуют о следующем: «Туберкулезный компонент можно в настоящее время считать законченным или же, по меньшей мере, неактивным». Далее он отметил: «Отсутствие почки, в данном случае левой, ни в коем случае не обременяет здоровую почку». Однако его тревожили другие показатели, в том числе явные признаки гипертонии, «недостаточность работы сердца». Он констатировал, что положение серьезное. В заключение Ноорден подводил итоги: «Общее положение. Я могу лишь частично судить, а не самое главное, т. е. — общее положение. Одно лишь могу с уверенностью сказать: человек в опасности, и не только чрезмерная, но и нормальная перегрузка повышает опасность. Этот комплекс в целом мне очень знаком (отсутствие левой почки при этом не существенно). Я почти уверен, что я мог бы помочь в чрезвычайной степени пациенту как в отношении диагностического опознания, так и главным образом терапевтически. На ускоренный курс лечения я бы не пошел [подчеркнуто знаменитым красным карандашом Сталиным. — И. Р.]. Для этого положение слишком серьезно. Против курса лечения ванными или всякими водными при таком состоянии сердца настойчиво предостерегаю». При этом Ноорден указывал на желательность скорейшего приезда «С.» на лечение к нему, так как, по его мнению, Владимиров не знаком с состоянием больного в целом, а для последнего весь этот комплекс является «угрожающим для его будущего»[980].

В одном Ноорден ошибался, Владимиров понимал опасность. Он встречался и далее с немецким врачом, в том числе 8 июня. В письме к помощникам Серго Орджоникидзе Анатолию Семушкину и Изидору Маховеру[981] от 10 июня он писал: «Когда я кратко описал нагрузку и масштаб работы такого директора департамента (приблизительно) в наших условиях, тогда на это он искренне воскликнул: Если это верно, то господин С. при помощи сильнодействующих лекарств кончает жизнь самоубийством»[982].

При этом Владимиров, по его словам, упомянул в разговоре примерно половину реальной нагрузки Орджоникидзе. Остановился Владимиров и на негативном отношении Ноордена к лечению Орджоникидзе ваннами, которые советовал Серго доктор Д. Д. Плетнев. Владимиров отмечал, что подобное следование рекомендациям Плетнева у него лично привело к явному ухудшению здоровья. Привел он в качестве примера лечение ванными по совету Плетнева и известного оперного певца Л. В. Собинова (1872–1934)[983]: «Очень возможно, что благодаря им умер Собинов, который по совету Плетнева так лечился»[984]. (Отметим, что лечение ванными больных-сердечников действительно может иметь негативные последствия.)

Рекомендации Ноордона не сразу были переданы Серго. Один из его подчиненных указывал: «Ввиду тревожного заключения проф. Ноордена с чрезвычайной осторожностью мы договорились с Семушкиным рассказать о его содержании т. СЕРГО накануне его отъезда в Горький. Немедленно по его отъезде, по нашему договору, т. СЕМУШКИН ознакомил со всей этой перепиской т. Микояна, а тот т. Сталина, по распоряжению которого Ноорден был вызван в Москву к. т. СЕРГО. 15/VII 36. Маховер»[985].

Таким образом, Орджоникидзе уехал