Локомотивы истории: Революции и становление современного мира - Мартин Малиа

избирательное право может быть использовано в своих целях консерваторами — так же как национализм и политика социальной помощи. Поэтому он твёрдо придерживался принципа превосходства королевской власти, принимая в дальнейшем военный бюджет без его утверждения парламентом. В то же время он дал германской нации всё остальное, чего она желала, в модифицированной форме: национальное единство, но с помощью прусского оружия; всеобщее избирательное право, но без ответственных министров и с классовым цензом в доминирующей Пруссии; социальную помощь, чтобы усмирить городской плебс. За счёт такой «полусовременности» основные элементы «старого режима»: монархия и аристократия — продолжали господствовать вплоть до 1918 г.

В заключение перечислим ещё раз общие черты революций 1848 г.

1. Все они начинались не с созыва представительной ассамблеи (Генеральных штатов), а с прямых действий городского плебса.

2. «Баррикадные» революции легко победили весной 1848 г., поскольку не имели серьёзных противников. В 1789 г. революция совершалась против тысячелетней системы «двух мечей» и двухсотлетнего успешного абсолютизма. В 1848 г. единственным её противником была недавняя и непрочная реставрация. Соответственно «система революционных альянсов» работала против дальнейшей радикализации. Весной 1848 г. конституционалисты из среднего класса приняли революцию как свершившийся факт и затем попытались удержать её в конституционных рамках. Однако они не настолько боялись возможной реакции, чтобы продолжать действовать заодно с плебсом. В 1789 г. революция страшилась возвращения роялистов в союзе с монархической Европой, поэтому её лидеры нуждались в воинственных санкюлотах. В 1848 г. все династии, за исключением российской, оказались нейтрализованы одновременно; общеевропейской войны не шло. Так что установка «слева нет врагов» роли не играла.

3. Соответственно после весны 1848 г. революцией двигал страх перед «красными» и левыми. И это, разумеется, подготовило почву для реакции нового типа: либо псевдодемократического и псевдосоциального бонапартизма, либо аристократического легитимизма, следующих сходной стратегии в сочетании с применением силы. Примером может служить политика Шварценберга и особенно — Бисмарка.

4. С 1815 по 1848 г. существовал либеральный «Интернационал». Умеренные либералы вроде Гизо ощущали солидарность с идейными собратьями за границей. То же самое касается и либералов, не чуждых демократии, как Милль и Токвиль, и радикальных демократов, как Мишле, Ледрю-Роллен, Мадзини и Кошут. Очевидно, это верно и в отношении социалистов: Бакунина, Маркса, Вейтлинга. Отметим, в частности, роль «мученицы Польши» в мобилизации либерально-радикального интернационализма. Этот «интернационал» считал своими врагами дворы Вены, Берлина и Петербурга (особенно последний). И эти интернационалисты с радостью приветствовали бы европейскую войну под предводительством Франции за освобождение Европы от Священного союза. Такие симптомы наблюдались в 1830 г., но Луи-Филипп предпочёл мирную политику. Такие надежды питали многие левые в 1848 г., но Ламартин продолжил благоразумную традицию Июльской монархии.

5. В ходе революций 1848 г. возникновение национализма разрушило либеральный «интернационал». В частности, цели германцев противоречили целям славян (Познань и Богемия), а венгры ссорились как с германцами, так и со славянами. Национализм старых государств, Англии и Франции, не создавал столько проблем. Итальянский национализм меньше сталкивался с другими националистическими претензиями.

6. Период с 1815 по 1848 г. был по преимуществу эпохой романтизма. Либерализм, национализм и социализм выражали себя в лирической и романтической манере. С этим связан также царивший тогда обычай изобретать специфические новые светские «религии», которые одновременно считались «научными». Сама идея революции стала рассматриваться и как религиозно-искупительная, и как научная.

7. Спектр революционных программ включал конституционную монархию на основе избирательного права с имущественным цензом, республику на основе всеобщего избирательного права (радикализм), некие формы экономической «ассоциации» (социализм), а в самой левой части — эгалитарный коллективизм или коммунизм.

8. Революция везде проходила одинаковый путь: за братством и эйфорией весны 1848 г. следовало открытое столкновение буржуазии и плебса (летом или ранней осенью), а к концу года — откровенный триумф партии порядка, хотя всё ещё в конституционалистской форме. Затем эта умеренная реакция вызывала новую атаку радикалов весной 1849 г. И под конец новый вызов приводил к тому, что проблема надолго разрешалась авторитарными методами.

10. Марксизм и II Интернационал, 1848–1914

Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его.

Карл Маркс (1845)

Карл Маркс был немецким философом.

Лешек Колаковский (1978)

Великий парадокс революции 1848 г. заключается в том, что, не достигнув ни одной из своих целей — ни демократически-республиканской, ни национальной, ни социалистической, — она оставила более притягательное идеологическое наследие, нежели успешная революция 1789 г., которой она пыталась подражать. Это наследие, конечно, марксизм. Без него всю последующую европейскую политику, а в особенности русскую революцию, и вообразить было бы нельзя.

Первое послание Маркса миру содержалось в «Манифесте коммунистической партии», опубликованном накануне февральской революции 1848 г. в Париже. В то время его почти никто не заметил. Больше внимания Марксу начали уделять только после 1864 г., после основания Международной ассоциации трудящихся, известной под названием I Интернационала, где он был одним из лидеров; а сами его идеи вызвали интерес лишь после выхода в свет первого тома «Капитала» в 1867 г. По-настоящему знаменитым, однако, его сделала Парижская коммуна 1871 г., за которую все правительства Европы не вполне заслуженно винили Интернационал и его мнимые происки. Как общественное явление, таким образом, Маркс и его доктрина относятся к последней трети XIX в. Речь идёт о Марксе — «Дарвине социальной науки», как сказал Энгельс над его могилой в 1883 г., о Марксе-экономисте, писавшем о «внутренних противоречиях» капитализма, которые обрекают его на гибель: трудовой теории стоимости, изъятии прибавочной стоимости, уменьшении нормы прибыли на капитал и т.д.

Но это не тот Маркс, чьи идеи привели к реальной революции. Патрон всех революций XX в. — молодой Маркс-философ 1840-х гг. Диалектика отрицания и созидания, принцип самообогащающегося отчуждения, которые заложили фундамент экономических законов позднего Маркса, родились в период от его приезда в Париж в 1843 г. до выхода «Манифеста» пять лет спустя. Нас интересует именно этот Маркс, поскольку разработанная им историческая схема послужит средством переноса милленаристских ожиданий 1848 г. в XX столетие. Этапы данной исторической схемы, наряду с социологией, лежащей в её основе, показаны в приложении I. Здесь же нам необходимо проследить, каким путём Маркс пришёл к своим теориям.

Общий социализм

Благодатнейшей почвой для теорий, предсказывавших революцию, стала «буржуазная монархия» 1830–1848 гг. во Франции. Уже отмечалось, что именно проблемы этой интерлюдии между двумя революциями привели Токвиля к формулировке его политической социологии демократии как движущей силы современного мира.

Если развить данную