Адмирал Колчак. Драма Верховного правителя - Владимир Геннадьевич Хандорин

В.И. Ленин объявил Колчака главным врагом Советской республики и призвал к «самому крайнему напряжению сил» в борьбе с ним[696].

Активизировалась и помощь союзников. Последних отчасти «подстегивало» и ширившееся опасное распространение большевистских идей в Европе, одним из результатов которого стал коммунистический переворот в Венгрии. Колчак получил поздравления в связи с победами на фронте в ходе мартовско-апрельского наступления от премьер-министра Франции Ж. Клемансо, военного министра Великобритании У. Черчилля и министра иностранных дел Франции С. Пишона. В телеграмме Клемансо, переданной через главу французской военной миссии генерала М. Жанена, говорилось: «Благоволите передать адмиралу Колчаку мои поздравления по случаю блестящих побед, одержанных его войсками на фронте Восточной России. Я не сомневаюсь, что сибирская армия под руководством своих выдающихся вождей, поддерживаемая качествами храбрости и выносливости, которые она недавно доказала, осуществит ту цель освобождения России, которую мы себе поставили»[697]. В аналогичной телеграмме министра иностранных дел Франции С. Пишона большевики назывались «врагами человечества». Западная печать, в особенности лондонская, все больше интереса и внимания уделяла сообщениям с востока России.

Первые неудачи и попытки переломить их

Но дальше произошел перелом. Подтянув резервы, красные восстановили численный перевес. Используя растянутость колчаковского фронта, которая за время наступления увеличилась на 260 верст, они нащупали его уязвимое место южнее Самары и подготовили контрудар. К началу мая наступление белых замедлилось (официально это объяснялось «весенней распутицей»). Последовавшее затем майско-июньское контрнаступление красных (южной группы армий Восточного фронта) под командованием одного из лучших советских военачальников, большевика Михаила Васильевича Фрунзе, после ряда упорных боев с переменным успехом завершилось в июне взятием Уфы (в советской военной историографии это контрнаступление подразделялось на 3 операции: Бугурусланско-Бугульминскую, Белебеевскую и Уфимскую).

Сыграло свою роль и чрезмерное увлечение наступлением соревновавшихся между собой колчаковских генералов, в котором они оторвались от баз и израсходовали ресурсы. По словам неоднократно цитировавшегося барона А.П. Будберга, «войска вымотались и растрепались за время непрерывного наступления-полета к Волге»[698]. Ему вторил в своем дневнике и премьер-министр П.В. Вологодский: «Мы все идем вперед и вперед, не закрепляя за собой тыла, не налаживая в нем надлежащего управления»[699].

Начатое позднее наступление Сибирской армии запоздало по времени и к концу июня захлебнулось. Оказавшись под угрозой быть отрезанной от Западной армии, уже отступавшей на восток, она тоже была вынуждена отступить. Сказывался и недостаток людских ресурсов: несмотря на огромную территорию, занимаемую Колчаком и включавшую всю русскую Азию, на ней проживало не более 1/4 населения России.

Показательно, что белогвардейские военные поначалу не придали серьезного значения маневру Фрунзе. Даже военно-академическая профессура в лице генерал-майора А.И. Андогского в конце мая, когда перелом уже явно обозначился, по-прежнему давала оптимистические прогнозы и призывала не обращать большого внимания на «замедление наступления на небольшом участке фронта в 100 верст шириной в направлении на Симбирск»[700]. Эту иллюзию поддерживал и тот факт, что еще в начале июня, когда в центре фронта армия уже отступала, на северном участке наступление, начатое позднее, еще продолжалось. Им казалось, что конец красных уже близок, а их частные успехи на отдельных участках фронта носят временный характер, что они не смогут постоянно «затыкать дыры» переброской войск с одного фронта на другой, так как одновременно ширилось наступление А.И. Деникина на Юге и Н.Н. Юденича на северо-западе. Белые недооценили внутренних резервов советской власти.

В результате Колчак отступил из Поволжья и потерял стратегическую инициативу. Боеспособность армии снизилась. Это позволило красным перебросить часть войск на Южный фронт, где разворачивал генеральное наступление Деникин. В июле красные вклинились в наиболее доступную часть Уральского хребта под Златоустом и захватили Пермь и Екатеринбург. Не имея сил сдержать их натиск, белые в августе эвакуировались с Урала на восток. Отрезанными от основных сил армии оказались на юге Урала оренбургские и уральские казаки. Их остатки во главе с атаманами А.И. Дутовым, Б.В. Анненковым, В.С. Толстовым вели партизанскую борьбу в Семиречье и Туркестане до весны – лета 1920 года, пока не были вытеснены в Китай и Персию.

Результатами были резкое сокращение численности армии, падение боеспособности, массовый рост дезертирства, истощение резервов, потеря на Урале больших запасов оружия и продовольствия, рост партизанского движения в тылу и сокращение помощи Антанты. С августа Англия и Франция сосредоточили свою помощь на наступавшей армии А.И. Деникина, а снабжение колчаковских войск оставили на попечение Америки и Японии, но со стороны этих последних помощь была крайне слабой.

Несмотря на все это, колчаковцы отступили с Урала в Сибирь организованно, избежав окружения. С Урала успели эвакуировать часть заводов, в том числе крупный Златоустовский оружейный завод. Дисциплина в войсках была подтянута; дезертиров стали расстреливать буквально пачками. Так, за попытку к бегству группы солдат из одного эшелона, следовавшего из Томска на фронт, военно-полевой суд расстрелял сразу 38 человек. Имущество и земли дезертиров конфисковывались. Были подтянуты и офицеры: некоторых за трусость разжаловали в рядовые, и приказы об этом были доведены до сведения всей армии. На основании приказов Колчака и командующих армиями и военными округами десятки офицеров были разжалованы за пьянство, разгул и неисполнение служебного долга.

Армия была реорганизована, сменено практически все высшее командование: Сибирская армия разделена на 1-ю (генерал-лейтенанта А.Н. Пепеляева) и 2-ю (генерал-лейтенанта Н.А. Лохвицкого), Западная армия переименована в 3-ю (генерал-лейтенанта К.В. Сахарова). Была учреждена должность главнокомандующего Восточным фронтом, на которую назначен опытный генштабист генерал-лейтенант М.К. Дитерихс; он же стал начальником штаба Верховного главнокомандующего, сменив на этом ключевом посту малокомпетентного генерал-майора Д.А. Лебедева.

Была усилена централизация власти. По указу Колчака от 7 августа, Совету Верховного правителя предоставлялись дополнительные широкие полномочия по организации обороны. Параллельно, для увеличения денежных ассигнований на фронт, был резко сокращен разбухший бюрократический аппарат, штаты министерств и ведомств уменьшены на 38 %[701]. В июле 1919 года в белой столице начали реквизировать для нужд армии автомобили и экипажи.

Не избежали мобилизации даже многие женщины. Ряд женщин, состоявших на государственной службе, были призваны на военно-санитарную службу в качестве медсестер.

Помимо мобилизаций, колчаковское правительство издало постановление о гражданской повинности, запрещавшее чиновникам до конца войны увольняться и переходить на частную службу[702], что имело целью пресечь в условиях войны отток госслужащих на лучше оплачиваемую работу в частные компании и таким образом сохранить их кадры. Согласно этому постановлению, на госслужбу и в земские и городские учреждения привлекались также незамужние и не обремененные детьми женщины интеллигентных профессий. Из безработных мужчин соответствующего образования освобождались от повинности лишь больные, ранее осужденные или исключенные со службы за злоупотребления.

Войне сопутствовали и поборы на армию, особенно в отношении продовольствия. С осени 1919 года, когда помощь союзников по снабжению армии резко сократилась, был введен также особый «бельевой» подоходный налог: все имущие граждане, в зависимости от своих доходов, были обязаны посылать в армию определенное количество комплектов белья.