Адмирал Колчак. Драма Верховного правителя - Владимир Геннадьевич Хандорин

расстреливали. Кроме того, у них, как и у повстанцев, конфисковывали имущество и земли. Контроль за исполнением призыва был довольно строгим. Так, все пассажиры железных дорог призывного возраста были обязаны иметь при себе удостоверения от милиции о том, что по какой-то причине не подлежат призыву. Помимо этого, специальный приказ начальника штаба Верховного главнокомандующего предписывал предавать военно-полевому суду за распространение ложных и панических слухов о положении на фронте.

Текст воинской присяги гласил: «Я, нижепоименованный, обещаюсь и клянусь всемогущим Богом перед святым его Евангелием и животворящим крестом в том, что, вступая в ряды Российской армии, я буду верно и нелицемерно служить государству Российскому до последней капли крови; клянусь радеть о пользе и славе государства; исполнять законы и приказания начальников, хранить вверенную мне как воину служебную тайну и поступать во всем как честному, верному, послушному, храброму воину надлежит, памятуя, что за неисполнение сего я понесу ответственность перед Богом и законом, в чем да поможет мне Господь Бог всемогущий. Аминь»[676].

Поощрялось и добровольное вступление в армию. Добровольцем мог стать любой гражданин, достигший 17 лет, по контракту на срок от полугода до двух лет, кроме ранее осужденных и членов комитетов политических партий[677], поскольку правительство старалось предохранить армию от проникновения враждебных власти агитаторов. Семьям добровольцев выплачивались пособия (равно как и вдовам, и сиротам погибших на фронте; пособия семьям мобилизованных выдавались только продуктами и в меньшем объеме). Сами добровольцы получали усиленное довольствие (на 50 % больше мобилизованных), а также единовременные пособия при поступлении на службу и по увольнении с нее по выслуге двух лет (в размерах соответственно 200 и 1 000 рублей. Позднее они были повышены соответственно до 1 000 и 5 000 рублей, а также добавлены промежуточные пособия по выслуге каждого полугодия – 600 рублей за первое, 1 000 за второе и 1 500 за третье). Кроме того, они получали право выбора воинской части, в которую шли служить, и другие льготы (последнее, впрочем, приводило к тому, что иные обыватели записывались в «добровольцы», чтобы, пользуясь правом выбора места службы, избежать фронта и пристроиться в интендантстве или в обозной части). Призванным в армию государственным и муниципальным служащим выплачивали разницу между их гражданским и воинским жалованьем, если последнее было меньше.

Приказ Верховного главнокомандующего адмирала А.В. Колчака с благодарностью Воткинской дивизии за боевые отличия

24 января 1919

[РГАВМФ. Ф. Р-1722. Оп. 3. Д. 7. Л. 122]

При этом кадровый состав колчаковской армии был слабее деникинской (хотя и лучше красной), в которой сражался цвет русского офицерства и цвет казачества. В разгар побед весной 1919 года на всю 350-тысячную армию приходилось около 18 тыс. офицеров; из них кадровых, то есть окончивших военные училища еще до Первой мировой войны – немногим более 1 тыс. Некомплект офицеров достигал 10 тыс. Значительную часть армии составляли казаки: оренбургские, уральские, сибирские, в тылу также забайкальские. Наиболее отборными и привилегированными частями были личный конвой Верховного правителя под командованием полковника А.Н. Удинцова, знаменитая Ижевская дивизия генерал-майора В.М. Молчанова и «родственная» ей Воткинская дивизия (командиры которой неоднократно менялись) из антибольшевистски настроенных уральских рабочих, штурмовые егерские батальоны, формировавшиеся при каждой бригаде на фронте, и 25-й Екатеринбургский адмирала Колчака полк горных стрелков – тот самый, что, не дожидаясь приказа свыше, разогнал в свое время съезд «учредиловцев» в Екатеринбурге (его командир, полковник Б.А. Герасимов, был родным братом будущего прославленного советского кинорежиссера Сергея Герасимова). Эти части носили свою специальную форму, подобно «цветным» дивизиям в армии Деникина. Позднее особо выделился своей стойкостью 1-й Волжский корпус генерал-лейтенанта В.О. Каппеля.

В подчинении Морского министерства, наряду с речными флотилиями, был учрежден корпус морских стрелков – предшественники современной морской пехоты[678].

Высший командный состав также уступал деникинскому в уровне профессионализма и опыте. Как писал тот же А.П. Будберг, «старшие должности заняты молодежью, очень старательной, но не имеющей ни профессиональных знаний, ни служебного опыта»[679].

Как уже говорилось, и сам А.В. Колчак, будучи профессиональным моряком, недостаточно разбирался в военно-сухопутных вопросах. Начальником же его штаба стал, по сути, случайный человек – малокомпетентный генерал-майор Д.А. Лебедев, лишь летом 1919 года замененный опытным профессионалом генерал-лейтенантом М.К. Дитерихсом. Тот же Будберг злословил, что боевой и штабной опыт в Ставке подменяется «молодой решительностью, легкомысленностью, поспешностью, незнанием войсковой жизни и боевой службы войск, презрением к противнику и бахвальством»[680].

Несмотря на перечисленные недостатки, в целом колчаковская армия, как и деникинская, наследовала лучшие традиции старой русской армии, а в отношении организации была абсолютно регулярной. Превосходя в этом отношении противника, она одерживала победы до тех пор, пока численное и техническое соотношение радикально не изменилось в пользу красных.

Сравнительно высоким профессиональным уровнем отличалась служба военной разведки в армии Колчака. Советские чекисты в своих донесениях аттестовали ее как «превосходную», а ее руководителей – как «людей, одаренных большими организаторскими способностями и талантами», особенно выделяя искусство белых разведчиков в радиоперехватах и организации железнодорожных диверсий в тылу красных[681].

Первые победы

Как же развивались военные действия на Восточном фронте? Известный советский миф о «трех походах Антанты», сложенный в сталинскую эпоху, гласил, будто военные действия белых на всех фронтах велись по общему плану, который координировали военные представители держав Антанты: сначала наносили главный удар на Востоке, а на Юге и других фронтах – вспомогательные, потом, когда этот план потерпел крах, распределили роли наоборот. На самом деле никакой планомерной координации действий между белыми армиями Колчака, Деникина, Юденича и Миллера не было из-за отсутствия территориального единства и прямой телеграфной связи между ними. Красноречивый факт: после официальной декларации генерала А.И. Деникина о подчинении А.В. Колчаку южные отделения Национального центра, Совета государственного объединения России и Союза возрождения России приняли 5 июня 1919 года совместную декларацию в поддержку его правительства, но Колчак ее получил лишь 25 сентября, т. е. почти через 3 месяца. И даже телеграммы от Колчака к Деникину и обратно шли окольными извилистыми путями через весь земной шар, как уже говорилось, по 2–3 суток. В стремительно менявшихся условиях Гражданской войны такая разорванность во времени вела к удручающим последствиям.

На самом деле наступления велись там, где оказывалось больше сил и где более уязвим был противник. Сначала успех сопутствовал колчаковской армии, потом, когда красные перебросили против нее все свои резервы и сломали ей хребет, ударная роль перешла к армии А.И. Деникина, пока ее не постигла та же участь. А Запад больше помогал тем из белых армий, которые на данный момент были сильнее и удачливее. И сам этот сталинский миф создавался лишь затем, чтобы подчеркнуть другой миф, политически выгодный большевикам, – о якобы руководящей роли «западных империалистов» по отношению к Белому