Воля Неба и судьба человека. Труды и переводы - Лариса Евгеньевна Померанцева

– Я давно хотел сближения с Вэй, – отвечал ван, – но в Вэй бывают частые перемены, мне это не удавалось. Позвольте спросить, как это сделать?

– Если нельзя достигнуть этого покорными речами и щедрыми дарами, то отрежь земли и подари. Если и это не поможет, тогда поднимай войска и иди походом.

– С почтением повинуюсь приказу! – воскликнул ван.

Он пожаловал Фань Сую звание кэцина[590] и с ним обсуждал военные планы. В конце концов, последовав советам Фань Суя, послал удафу[591] Ваня походом на Вэй, и тот захватил Хуай. Через два года захватил Синцю.

Фань Суй продолжал внушать циньскому вану:

– Земли Цинь и Хань переплетены меж собой как узор вышивки. Для Цинь иметь внутри себя Хань, все равно что дереву – древоточца, человеку – скрытую болезнь. Если Поднебесная будет спокойна, то так, а если нет, и в ней возникнет смута, – для Цинь не будет большего несчастья, чем Хань. Нам лучше принять его под свою руку.

– Я хотел бы, но если они не покорятся, то как быть? – спросил Чжао-ван.

– Как оно может не покориться? Ван с войсками атакует Синъян, тогда дороги на Гун и Чэнгао будут перерезаны, на севере прервем дорогу на Тайхан, и тогда полки Шандана не смогут спуститься. Стоит вану только поднять войска и атаковать Синъян, как царство распадется на три части, и Хань, видя, что гибель неминуема, покорится. После этого можно думать, как достичь власти бавана.

Ван сказал: «Добро!» и собрался отправить посла в Хань.

Фань Суй становился день ото дня ближе к вану. Уже несколько лет ван пользовался его советами, и однажды Фань Суй, попросив принять его, сказал вану:

– Когда я жил к востоку от гор, то слышал, что в Ци есть Тянь Вэнь, но не слышал ничего о тамошнем ване; слышал, что в Цинь есть царица-мать, Жан-хоу, Хуайянцзюнь, Гаолин-цзюнь, Цзинъян-цзюнь, но ничего не знал о ване. Но ведь ван это тот, кто безраздельно владеет царством, от кого зависит его благополучие, чьим именем казнят или милуют. А ныне царица-мать самовластно действует, ни на кого не оглядываясь; Жан-хоу отправляет послов, не докладывая; Хуаянский и Цзинъянский правители убивают, не зная запретов; Гаолинский правитель без спросу входит во дворец – при том, что эта четверка знати в полной силе, царству не жить в покое. Если эти четверо аристократов будут править, это равно тому, что в царстве нет вана. Как тут не пошатнуться власти? Разве может она в этом случае исходить от вана?

Я слышал: тот, кто умеет управлять государством, внутри укрепляет свой авторитет, а во вне усиливает свою власть. Послы Жан-хоу, пользуясь авторитетом вана, ведут переговоры с чжухоу, предъявляют свои верительные бирки по всей Поднебесной, свершают карательные походы, нападают на государства, и никто не смеет их ослушаться. Побеждают в сражениях, завоевывают земли, а выгода стекается в Тао. Царство слабеет, попадает в зависимость к чжухоу. А если в бою терпят поражение, виноват оказывается народ, от беды страдает все царство. В Песнях говорится:

Обильны плоды на дереве,

Да слишком ветвисто оно.

Слишком ветвисто оно.

Погибнет скоро ствол его.

Велики столицы подвластных царств —

Опасно это для государства,

Высоко вознесены слуги царевы, —

Да низко стоит государь.

Цуй Чжу и Нао Чи сосредоточили в своих руках всю власть в Ци, стреляли в ногу вану, вырвали вановы жилы, подвесили его к балке в храме, а к вечеру он умер. Ли Дуй взял власть в Чжао, заточил Чжу Фу в Шацю, через сто дней тот умер голодной смертью. Ныне я слышал: в Цинь царица-мать, Жан-хоу правят всеми делами, Гаолинский, Хуаянский, Цзинъянский правители помогают им, а для вана нет места. Это вещи одного порядка с Ли Дуем и Нао Чи. Кроме того, правители Трех династий потому погубили свои царства, что аристократия узурпировала власть, что они уступили ей правление, а сами предались пьянству, охотам и скачкам, не желая вникать в государственные дела. Те, кому они передали власть, ревниво относились к благородству и уму, подозрительны были к способным, суровы с низшими и лживы по отношению к высшим, из корысти не составляли планов для государя, а государи все не могли образумиться и в результате потеряли царства.

Ныне и те, кто занесен в дворцовые списки, и крупные чиновники, и приближенные вана – все причастны к управлению, а ван стоит одиноко, и, видя это, я боюсь, что после кончины вана циньское царство не будет принадлежать его потомкам, Чжао-ван, услышав это, очень встревожился и сказал:

– Так!

Он отстранил от управления царицу-мать, изгнал Жан-хоу, Хуаянского и Цзинъянского правителей за Заставу. Назначил Фань Суя первым министром, забрав печать у Жан-хоу, и велел ему отправляться в Тао. Приказал уездным чиновникам дать Фань Сую телег и быков для переезда, более тысячи повозок. У Заставы осмотрели его драгоценности: многие драгоценности и редкие вещицы были из кладовой ванова дома. Цини дали в надел Фань Сую земли Ин и титул Инского хоу. Это было на сорок первом году правления циньского Чжао-вана.

Когда Фань Суй стал первым министром в Цинь, он там был известен под именем Чжан Лу, поэтому в Вэй ни о чем не догадывались и считали, что Фань Суй умер.

В царстве Вэй услышали о том, что Цини собрались в восточный поход против Хань и Вэй и послали в Цинь Сюй Цзя. Фань Суй, узнав об этом, тайно отправился ему навстречу. В старой одежде, пешком пришел он на постоялый двор и встретил там Сюй Цзя. Тот, увидев его, очень удивился:

– Фань Шу, оказывается, ты жив-здоров!

– Да, вот, – отвечал Фань Суй.

– Оратором в Цинь? – улыбаясь спросил Cюй Цзя.

– Нет, – отвечал Фань Суй, – я провинился когда-то перед вэйским сяном, поэтому в бегах до сих пор. Где уж мне мечтать о месте оратора!

– Чем же ты теперь занимаешься?

– Батрачу у людей.

Сюй Цзя пожалел его, оставил у себя, они посидели за столом, поели-попили, и он сказал:

– До какой же нищеты ты дошел, Фань Суй!

И он подарил Фань Сую свой шелковый халат. Потом спросил:

– А не знаком ли ты с циньским сяном – господином Чжаном?

Я слышал, что он в чести у вана и все дела решаются им. И мое дело касается господина