Акимбеков С. Казахстан в Российской империи - Султан Акимбеков

С учётом того, что Кенесары теперь поддерживали казахские рода от Тургая до Балхаша, это означало теоретическую возможность формирования под его командованием весьма внушительного войска. Для Российской империи это означало бы не только потерять контроль над степью, но и столкнуться с проблемой обеспечения безопасности весьма протяжённой пограничной линии.

Ермухан Бекмаханов в своей книге привёл письмо Кенесары западносибирскому губернатору князю Горчакову. В письме Кенесары писал, что «с народа нашего берёте пошлину, следовательно вы нас притесняете, и мы тем остаёмся недовольны и с налогом вашим жить в введении вашем никак невозможно»[391]. Он также потребовал уничтожить Актауское укрепление, Акмолинский приказ и все другие опорные пункты России. По сути, здесь вполне отчётливо представлена политическая программа. Она главным образом отражает позицию казахских племён, несогласных с усилением административного присутствия России. Главные претензии связаны с налогами, которыми облагали казахов после создания округов, а также с размещением в степи российских опорных пунктов, которые служили местом управления и сбора налогов и в то же время ограничивали перемещение казахов.

Под руководством чингизида султана Кенесары выступление казахских племён сразу приобрело масштабность. С точки зрения отдельных племён это было оправданно из-за необходимости противостояния могущественной Российской империи. Поэтому им был нужен военный вождь, способный не только возглавить их объединённые силы, но и встать над межплеменными противоречиями. Собственно, это была классическая ситуация начала формирования степной государственности. Хотя в данном случае речь шла скорее о её восстановлении с учётом наследственности Кенесары от Аблая, последнего чингизида, выбранного относительным большинством общеказахским ханом в конце XVIII века. Пусть это и не было признано Россией, но Аблай в исторической памяти оставался общеказахским лидером.

Поэтому Кенесары обладал необходимой традиционной для казахского общества легитимностью, для того чтобы возглавить ополчения разных племён. Целью такого объединения было общее для всех них стремление принудить Россию свернуть своё присутствие в степи, отказаться от налогообложения и попыток внешнего административного устройства. Большая часть племён хотела вернуться в тот период своих отношений с Россией, когда они сохраняли фактическую независимость при формальном подданстве, но при этом имели доступ к российским рынкам и не сталкивались с проблемами потери земли, как на пограничной линии, так и внутри степи.

Но некий парадокс ситуации заключался в том, что племена начали борьбу за возврат ситуации, когда они обладали самостоятельностью не только по отношению к Российской империи, но и по отношению к кому бы то ни было ещё. Напомним, что основной тенденцией в Казахской степи с момента принятия подданства России было постепенное ослабление власти ханов, а следовательно, и общей государственности. Отдельные политические субъекты в степи, рода, племена, представители чингизидского сословия, стремились к максимально возможной самостоятельности. В ситуации, когда Россия удовольствовалась внешним контролем, а основные противники вроде Джунгарского ханства, сошли с политической сцены Евразии, у казахских племён не было общей угрозы, и, соответственно, не было потребности в каком-либо объединении.

И здесь же с самого начала движения Кенесары было заложено серьёзное противоречие. Потому что племена рассматривали его как военного вождя задачей которого было решить возникшие проблемы в отношениях с Россией. Однако сам Кенесары, скорее всего, полагал, что его миссия связана с восстановлением казахского государства, которое могло бы говорить с Россией с позиции силы.

То есть племена были готовы пойти на компромисс, вернее, они и стремились прийти к компромиссу. В то время как Кенесары собирался вести борьбу за сильное государство. А там, где сильное кочевое государство, там обязательно необходимы налоги и довольно жёсткое регулирование военных обязательств отдельных племён. В этой связи можно вспомнить Джунгарское или Калмыцкое ханства. Законодательство ойратов, из разных комбинаций племён которых и состояли оба этих государства, весьма жёстко регулировало жизнь общества ойратских кочевников. Оно обязывало их являться на военную службу под угрозой серьёзного наказания.

Что же касается налогов, то единственный способ избежать необходимости обременять кочевые племена налогами заключался только в организации успешных военных набегов и получения военной добычи. В противном случае любое кочевое государство просто обязано получать налоги с входивших в его состав племён. В Монгольской империи это был ясак в размере одной головы со ста голов скота, именно его и ввели в Среднем жузе согласно Уставу 1822 года. В мусульманских странах кочевников облагали уже знакомым нам зякетом в размере одной головы с сорока голов скота. Напомним, что хан Джангир ввёл зякет в Букеевском ханстве. Зякет собирали кокандцы и хивинцы с казахов на Сыр-Дарье и в Семиречье.

У Кенесары в этом смысле была непростая ситуация. Ему были необходимы источники доходов для содержания постоянной части его войск, которые состояли из лояльных лично ему людей. С одной стороны, это были принадлежавшие его семье туленгуты. Они происходили из бывших туленгутов хана Аблая и в основном были калмыцкого происхождения. С другой стороны, вокруг Кенесары собрались беглецы с территории России, среди них были отдельные русские солдаты, башкиры, поляки, а также выходцы из самых разных племён. Эти люди не были связаны с племенами или очень мало с ними связаны. Они участвовали в боевых действиях не в составе племенных ополчений, а как люди из личного отряда или войска Кенесары.

Собственно, Чингисхан начинал свою политическую деятельность с отрядом выходцев из разных племён, которые по тем или иным причинам утратили связи со своими племенами. Эти люди были лояльны лично ему, а не какому-то племени. Но это был уникальный случай в истории кочевой Евразии, который стал возможен из-за стечения целого ряда обстоятельств. Именно из этого частного случая впоследствии и возникала чингизидская государственность.

Если обратить внимание на Джунгарское или Калмыцкое ханство, то они отличались тем, что в политической структуре каждого было доминирующее племя. В Джунгарском ханстве это были чоросы, а в Калмыцком — торгоуты. Другие племена — хошоуты, хойты и дербеты, занимали подчинённое положение. Поэтому джунгарский Галдан-Церен был выходцем из элиты чоросов. В то время как калмыцкий Аюка-хан был представителем торгоутов. Доминирующее племя было в том числе в состоянии обеспечить выполнение принятых законов.

Но в случае с Кенесары ситуация была сложнее. И дело даже не в том, что его отряд был не слишком многочисленным. Проблема была в том, что для обеспечения своего войска и ведения войны он должен был вводить налоги на племена, которых было много, и они обладали самостоятельностью, а затем требовать их выплат. Естественно,