Изамбард Кингдом Брюнель - L. T. C. Rolt

В то время как имена Джеймса Уатта, Тревитика, Телфорда, Ренни, Стивенсонов и Брунелей стали привычными, недостаточно внимания уделяется великим механикам, тем, кто обеспечивал практическое "ноу-хау", кто проектировал и строил машины и развивал технику мастерских, без которой схемы инженеров никогда не обрели бы реальную форму. Хотя Модсли учился своему ремеслу в мастерской Джозефа Брамаха, который сам был неплохим инженером и изобретателем, именно Модсли, а не Брамах, заслуживает звания отца современной механической мастерской. Токарный станок с суппортом Модслея, его токарно-винторезный и строгальный станки ввели доселе неизвестные стандарты точности обработки. А поскольку они были самораспространяющимися, то положили начало процессу совершенствования и постоянного повышения точности, который продолжается и по сей день. Но Модсли не только породил новую расу станков, он также стал отцом целой школы инженеров. Джозеф Клемент, Джеймс Нэсмит, изобретатель парового молота, Джозеф Уит-Уорт, Ричард Робертс, основатель знаменитой фирмы Sharp, Roberts & Company, - вот лишь немногие из тех выдающихся людей, которые учились своему ремеслу в школе Модслея. Вскоре после первой встречи с Марком Брюнелем Модсли переехал в более просторную мастерскую на Маргарет-стрит, Кавендиш-сквер. К 1810 году она стала слишком мала, и он открыл свое предприятие в заброшенной школе верховой езды, которую купил на болотах Ламбета. Так была основана компания Maudslay, Sons & Field, пожалуй, самая известная инженерная фирма XIX века, с которой Брунели, отец и сын, были тесно связаны.

Модсли был непревзойденным мастером, и Смайлс оставил восхитительную картину, на которой он запечатлен в своей личной мастерской в преклонном возрасте, работающим за тисками под звуки одной из многочисленных музыкальных шкатулок, которые он любил, то и дело потягиваясь или делая паузы, чтобы проиллюстрировать свои идеи быстрыми набросками, сделанными мелом на верстаке. После его смерти один из его старых рабочих сказал о нем: "Было приятно видеть, как он обращается с любым инструментом, но он был совершенно великолепен с восемнадцатидюймовым напильником". Ни один инженерный мастер не мог бы пожелать более высокой оценки.

Именно к нему Марк принес свои чертежи, и после нескольких встреч, по мере роста взаимного доверия, Модсли согласился изготовить модели блочных машин. Оставалась проблема, как профинансировать их полномасштабное производство. Сначала будущий шурин Марка, Кингдом, написал от его имени существующему производителю, Сэмюэлю Тейлору из Саутгемптона, но тот ответил: "Мой отец тратил много сотен в год, чтобы получить лучший способ и наиболее точный способ изготовления блоков, и он, безусловно, преуспел; и настолько, что я не надеюсь, что когда-нибудь будет открыто что-то лучшее, и я убежден, что это невозможно". После такого безоговорочного отказа Марк решил воспользоваться своим знакомством со Спенсерами, и через них его проекты были доведены до сведения сэра Сэмюэля Бентама, генерального инспектора военно-морских работ. Сам Бентам был опытным инженером и, предвидя истечение срока контракта с Тейлорами, уже планировал строительство улучшенного завода по производству блоков для Портсмутской верфи. Он сразу же оценил ценность проектов Марка, и в итоге было решено, что Генри Модсли будет изготавливать новые машины, а Марк будет руководить их установкой в Портсмуте.

1 ноября 1799 года Марк обвенчался со своей Софией в церкви Святого Андрея в Холборне, и супруги поселились в небольшом доме в Портси. Марк никогда не забывал о годовщине свадьбы, ведь он создал идеальную пару, которая стала для него большим утешением во всех несчастьях и разочарованиях, постигших его впоследствии. В возрасте семидесяти шести лет он напишет в трогательном признании: "Тебе, моя дорогая София, я обязан всеми своими успехами".

Модсли шесть лет трудился над блочным оборудованием, и было бесчисленное множество задержек, трудностей и ненужных хлопот, прежде чем завод был наконец закончен и заработал удовлетворительно. Тем временем на свет появились дети: сначала София, которой суждено было выйти замуж за Бенджамина Хоуза и стать известной как "Брюнель в юбке", а затем более слабая и мягкая Эмма, ставшая женой преподобного Джорджа Харрисона. В 1806 году Брюнели все еще находились в Портси, когда Марк записал в своем дневнике: "9 апреля, за пять минут до часа ночи, моей дорогой Софии принесли в постель мальчика". Это был Изамбард, его единственный сын.

Притязания Марка на единственное изобретение блочного механизма постоянно оспаривались. После смерти сэра Сэмюэля Бентама его вдова заявила, что основная доля заслуг принадлежит ему, в то время как другие утверждали, что Генри Модслей сделал гораздо больше, чем придал форму набору готовых конструкций. Другие же утверждают, что недостаточно внимания было уделено новаторской работе Тейлоров, чьи станки в Саутгемптоне были отнюдь не такими грубыми, как предполагает биограф Марка Брюнеля Ричард Бимиш. Тем не менее, факты остаются фактами: блочные машины создали Марку репутацию в Англии, и после значительных трудностей, правда, он в конце концов получил от Адмиралтейства сумму в 17 000 фунтов стерлингов за свою работу - цифра, которая разочаровала его и была сочтена лордом Спенсером недостаточной. Утверждалось, что с помощью его машин шесть человек могли делать то, что раньше делали шестьдесят. Безусловно, они представляли собой, возможно, первый в мире пример полностью механизированного производства и вскоре стали предметом демонстрации для приезжих знаменитостей. "Столь совершенные машины, кажется, действуют со счастливой уверенностью инстинкта и предвидением разума вместе взятых", - писала одна восхищенная посетительница, Мария Эджворт; а царь Александр I был настолько впечатлен, что попытался уговорить Марка вернуться с ним в Санкт-Петербург и подарил ему в знак дружбы и уважения великолепный рубин, окруженный бриллиантами, который до сих пор хранится в семье. Приглашение царя впоследствии очень пригодилось ему.

Несмотря на недовольство Марка, это первое английское предприятие принесло большую финансовую прибыль, чем его последующие авантюры. Когда работа в Портсмуте была завершена, он решил вложить весь свой капитал в лесопильный завод в Баттерси, и семья переехала из Портси в дом № 4 по Линдси Роу, Челси. Он также получил еще один контракт Адмиралтейства на установку улучшенного оборудования для обработки и распиловки древесины на верфи Чатема и был полон энтузиазма в отношении новой схемы производства армейских сапог машинным способом. Последняя идея пришла ему в голову после того, как он увидел в Портсмуте плачевное состояние войск, возвращавшихся из Корунны. Одна из особенностей его работы в Чатеме впоследствии была использована его молодым сыном в гораздо более знаменитых целях. Это была ширококолейная железная дорога для транспортировки бревен с подъемников на лесопилку, состоявшая из кованых железных рельсов, непрерывно опирающихся на продольные деревянные балки с поперечными связями.

Некоторое время все шло хорошо. Лесопильные заводы в Бэттерси были завершены и