Моя жизнь. Моя вера - Махатма Ганди

населенной части страны. На пути лишь изредка попадались разбросанные по холмам и долинам краали так называемых «нецивилизованных» зулусов. Проходя с ранеными или без них по этим величественным пустынным пространствам, я часто впадал в глубокое раздумье.

Я размышлял о брахмачарии и ее значении, и мною все глубже овладевало сознание собственной греховности. Я беседовал на эту тему с товарищами по работе. Тогда я не понимал, как необходима брахмачария для самопознания, но ясно отдавал себе отчет в том, что тот, кто всей душой стремится служить человечеству, не может обойтись без нее. Я сознавал, что у меня будет все больше поводов для такого служения и моя задача окажется мне не по силам, если я уйду в радости семейной жизни и буду производить на свет и воспитывать детей.

Одним словом, невозможно жить, следуя одновременно велениям плоти и велениям духа. Например, в данном случае я не смог бы принять участие в экспедиции, если бы жена ожидала ребенка. Без соблюдения брахмачарии служение семье было бы несовместимо со служением общине. А при исполнении этого обета то и другое вполне совместимо.

Размышляя таким образом, я с некоторым нетерпением ждал дня, когда дам этот обет. Надежды, связанные с его принятием, породили своего рода состояние экзальтации. Свободная игра воображения раскрывала безграничные перспективы служения общине.

Пока я был занят напряженной физической и умственной работой, пришло известие, что операции по подавлению мятежа почти закончены и что нас вскоре демобилизуют. Через день или два пришел приказ о демобилизации, и еще через несколько дней мы вернулись домой.

Спустя некоторое время я получил письмо от губернатора, в котором он выражал особую благодарность санитарному отряду за его службу.

По прибытии в Феникс я вел страстные споры о брахмачарии с Чхаганлалом, Маганлалом, Уэстом и другими товарищами по работе. Они одобрили мою идею и признали необходимым принятие обета, но представляли себе и трудности этой задачи. Некоторые из них также мужественно решили взять на себя обет и, насколько мне известно, добились успеха.

Я дал клятву – соблюдать обет брахмачарии в течение всей своей жизни. Должен признаться, что тогда далеко не полностью представлял себе всю величественность и необъятность задачи, которую взял на себя. Даже сегодня мне порою приходится трудно. Но я все глубже осознаю важность обета. Жизнь без брахмачарии представляется мне скучной жизнью животного. По своей природе животное не знает самоограничений. Человек является человеком потому, что способен к воздержанию, и остается человеком лишь постольку, поскольку на практике осуществляет это воздержание. Если раньше восхваление брахмачарии в наших религиозных книгах казалось мне нелепым, то теперь с каждым днем все яснее представляется совершенно правильным и основанным на опыте.

Я понял, что брахмачария исполнена удивительной силы. Она ни в коем случае не является легким делом и, конечно, касается не только плоти. Обет этот начинается с физических ограничений, но не кончается ими. Совершенствование в нем предупреждает появление даже нечистых мыслей. У истинного брахмачари не возникнет и мечты об удовлетворении плотского влечения, а если это ему все еще свойственно, ему надо многое познать.

Для меня было очень трудным соблюдение даже физической стороны брахмачарии. Сегодня я могу сказать, что в этом отношении чувствую себя в полной безопасности, но мне еще надо достичь абсолютного контроля над мыслями. И не потому, что мне недостает силы воли, но для меня все еще загадка, откуда подкрадываются нежелательные мысли. Я не сомневаюсь, что существует ключ, которым можно запереть их, но этот ключ каждый должен подобрать для себя сам. Святые и пророки оставили нам в поучение свой жизненный опыт, но ни одного надежного и универсального предписания. Ибо совершенство или свобода от ошибок приходят только от милосердия, и поэтому следующие Богу оставили нам мантрас, как, например, «Рамаяну», освященную их собственным аскетизмом и отражающую их непорочность. Невозможно добиться полного господства над мыслью, не положившись всецело на милость Бога. Этому учит каждая священная книга, и в стремлении достигнуть совершенного состояния брахмачари я постигаю эту истину.

Однако я частично расскажу об этой борьбе и стараниях в последующих главах. Данную главу я закончу воспоминанием о том, как приступил к осуществлению этой задачи. Благодаря вспышке энтузиазма соблюдение брахмачарии оказалось довольно легким. Самое первое, что я изменил в своем образе жизни, – это прекратил спать с женой в одной постели и искать с ней уединения.

Брахмачария, которую я соблюдал начиная с 1900 г., была скреплена клятвой в середине 1906 г.

XXVI. Зарождение движения сатьяграхи

События в Йоханнесбурге приняли такой оборот, что превратили мое самоочищение, так сказать, в подготовительную ступень к сатьяграхе. Теперь я вижу, что все главные события моей жизни, достигшие высшей точки в принятии обета брахмачарии, исподволь готовили меня к этому движению. Принцип, именуемый «сатьяграха», возник раньше, чем был изобретен термин. Первое время я сам не знал, что это такое. Для характеристики этого принципа на языке гуджарати мы первоначально пользовались английским выражением «пассивное сопротивление». Но однажды в разговоре с европейцами я убедился, что термин «пассивное сопротивление» слишком узок, что под ним подразумевается оружие слабого против сильного, нечто такое, что внушено ненавистью и в конце концов может вылиться в насилие. Я решил предупредить лжетолкование и разъяснить подлинную природу индийского движения. Совершенно очевидно, что индийцы сами должны были создать новое слово для обозначения своей борьбы.

Но, как я ни бился, все же не мог найти это слово. Тогда я объявил конкурс среди читателей «Индиан опинион» на лучшее предложение в этом смысле. Маганлал Ганди сочинил слово «сатаграха» (сат – правда, аграха – твердость) и получил первую премию. Стараясь сделать слово более понятным, я изменил его на «сатьяграха», и этот термин на языке гуджарати стал с тех пор обозначением нашей борьбы.

История сатьяграхи практически сводится к истории всей моей последующей жизни в Южной Африке и в особенности моих поисков истины в период пребывания на Африканском континенте. Основную часть этой истории я написал в тюрьме в Йерваде и закончил ее по выходе на свободу. Она была опубликована в журнале «Навадживан», а затем вышла отдельной книгой. Адвокат Валджи Говинджи Десай перевел ее на английский язык для журнала «Каррентсот». В настоящее время я готовлю издание английского перевода отдельной книгой, и, прочитав ее, тот, кто захочет, сможет познакомиться с наиболее важными событиями моей жизни в Южной Африке. Я бы рекомендовал читателям, которые еще не видели этой книги, внимательно прочесть об истории сатьяграхи в Южной Африке. Не стану повторять