Михаил Суслов. У руля идеологии - Вячеслав Вячеславович Огрызко

В 1958 году Шуйский, желая помочь приятелю, убедил своего шефа, который уже пять лет руководил партией, вернуть Ильичёва из МИДа и назначить заведующим отделом пропаганды и агитации ЦК по союзным республикам. Заняв новое кресло, тот сразу же стал фонтанировать идеями, причём все идеи были исключительно в духе Хрущёва. Видимо, за это партийный вождь включил его на XXII партсъезде в число новых секретарей ЦК. Не исключено, что повышению Ильичёва поспособствовал и зять Хрущёва Алексей Аджубей.

Правда, не все этим переменам обрадовались. Я имею в виду не только Суслова, который хорошо знал цену Ильичёву. Очень удивился повышению Ильичёва бывший председатель КГБ Серов: «Секретарём <ЦК>, избран Ильичёв – это заведующий отделом МИД, который Сталину писал всякие проекты о Мурадели, Хачатуряне и других.

А в период поездки в Индию в 1956 году он всё время пьянствовал до того, что я предупредил, что выгоню, если будет продолжать компрометировать Советский Союз.

Через день он на одном приёме подходит пьяный ко мне и говорит: «Иван Александрович, ну чего вы на меня сердитесь. Люблю выпить, что ж поделаешь?» Я после этого спросил у Шуйского, знает ли об этом Хрущёв. Он ответил: «Знает».

Вот теперь он секретарь ЦК, и говорят, будет по идеологии. Ну, этот привьёт молодёжи идеологию, если будет так себя вести и в ЦК»[244].

Ильичёву в Секретариате ЦК было поручено вести вопросы печати, пропаганды, агитации, науки и культуры. Но черновая работа, текучка – всё это оказалось не для него. Он продолжал лишь фонтанировать идеями, не очень-то заботясь об их реализации. Ему нужны были прежде всего внешние эффекты.

Тем временем ситуация в сфере, за которую он нёс ответственность, ухудшалась. Художественная интеллигенция продолжала раскалываться и поляризоваться. И никто не хотел никому уступать. Левые требовали дальнейшей либерализации порядков, а правые так же рьяно выступали за сохранение старых.

Усиление нездоровых настроений в творческих кругах очень обеспокоило партаппарат и органы госбезопасности. Новый руководитель КГБ Владимир Семичастный и завотделом культуры ЦК Дмитрий Поликарпов не успевали подавать в верха записки о разборках среди деятелей искусств. Но Ильичёв по-прежнему в детали сильно не вникал и многое пустил на самотёк. Не поэтому ли многие художники шли для решения своих проблем не к нему, а к Суслову?

А проблем хватало. Возьмём киноиндустрию. Отдел культуры ЦК сигнализировал о непростом положении в кино ещё до XXII съезда. Партаппаратчиков беспокоило, что кинорежиссёры с магистральных тем переключились на проблемы маленького человека и семейно-бытовые вопросы или занялись экранизацией классики: «…по существу, режиссёры и сценаристы крайне слабо разрабатывают генеральные темы развития социалистического общества, бледно и невыразительно показывают образы советских людей, в характере которых раскрываются новые положительные черты»[245].

Ознакомившись с планами на съездовский 1961 год, партфункционеры не нашли в нём произведений о рабочем классе. Крупнейшая киностудия страны «Мосфильм» собиралась снимать фильмы «Алые паруса» (по Грину), «Внук Тальони» о скаковых лошадях в Гражданскую войну, «Вариола вэра» об излечении человека от горной оспы и прочую, по мнению партаппарата, ерунду.

Но более всего отдел культуры ЦК возмущало поведение именитых кинодеятелей и их молодых коллег. Почти все киношники стремились вписаться в некую «новую волну» и снять фильмы о маленьком человеке, чтобы через его душу преломить общечеловеческие проблемы. Большинство режиссёров стали держать равнение на Сергея Юткевича и Михаила Калатозова, чьи фильмы были включены в программы международных кинофестивалей. Именно для Канн, как полагали «наверху», снимали свою картину «Мир входящему» и молодые режиссёры Александр Алов и Владимир Наумов, которые, по их мнению, проявили равнодушие к подвигу советских солдат в последние дни войны, сделав ставку на опоэтизирование внешней уродливости наших воинов, их неуклюжести и разболтанности.

Вину за отсутствие ярких фильмов о нашем возложили на нетребовательную художественную критику, непрофессионализм редакций журналов «Искусство кино» и «Советский экран», групповые страсти в среде режиссёров и сценаристов и бонапартизм председателя Оргкомитета по созданию Союза кинематографистов Ивана Пырьева (тот отличался вспыльчивостью, нервозностью и предвзятым отношением к Сергею Герасимову).

Тогда, в феврале 1961 года, положение дел в киноиндустрии пообещала исправить недавно назначенная министром культуры Фурцева. Однако, по мнению киношников, в их отрасли за год ситуация только ухудшилась. Дошло до того, что 28 декабря 1961 года в ЦК обратилась группа ведущих кинематографистов: Иван Пырьев, Сергей Герасимов, Михаил Ромм, Сергей Юткевич, Александр Згуриди и Григорий Чухрай. На двадцати двух машинописных страницах они изложили своё видение состояния дел в кино. По их мнению, вместо художественного руководства отраслью министерское начальство по-прежнему делало ставку только на администрирование и, как и раньше, продолжало размахивать критической дубиной.

Что предлагали мастера искусств? Во-первых, разделить съёмки на творческий и технический процессы. Второе: изменить систему финансирования кинопроизводства и дать право киностудиям распоряжаться отчислениями от проката созданных ими картин. Третье: решить актёрскую проблему и наконец серьёзно заняться ВГИКом. Четвёртое: образовать научный киноцентр. Пятое: возобновить выпуск газеты «Кино».

По мнению режиссёров, Министерство культуры всё это осуществить было не в состоянии, и поэтому предлагалось создать новое ведомство – Госкино. Одновременно мастера просили ускорить выдачу разрешения на проведение всесоюзного учредительного съезда кинематографистов, коих в стране насчитывалось две с половиной тысячи, даже больше.

Суслов поручил рассмотреть предложения ведущих режиссёров заведующему отделом культуры ЦК Дмитрию Поликарпову, у которого кино с 1960 года курировал Владимир Баскаков. Но вместо этого партаппарат подготовил очередную справку, в которой продолжил нагнетать страсти, виня во всём исключительно самих киношников.

В новой справке отдела культуры было отмечено, что многие ведущие кинорежиссёры стали склоняться к поддержке опасных для нашего общества течений, таких как «дедраматизация», и увлекаться изображением «жизни, застигнутой врасплох».

Не понравилось аппаратчикам и то, как крупные деятели кино взяли за фильмы о современности. В частности, они набросились на Пырьева. Известный кинорежиссёр закончил фильм о современной деревне «Наш общий друг». Но вторых «Кубанских казаков» не получилось. У Пырьева парторг колхоза собрался уйти из семьи к молоденькой телятнице. Но руководству такой парторг был не нужен. Какой он мог подать пример народу?! Кстати, Пырьев отчасти в фильме использовал собственную ситуацию. У него тоже на тот момент стала разлаживаться личная жизнь, и он, выгнав Марину Ладынину, привёл в свой дом юную актрису Людмилу Марченко. Этот факт тоже вошёл в справочку отдела культуры ЦК о положении дел в советском кино.

Короче, что-то надо было с отраслью делать. То ли действительно менять систему управления киноделом и отделять производственные процессы в киноиндустрии от творческих, то ли искать новых руководителей для киноотрасли.

Чтобы узнать ситуацию из первых рук, за дело взялся Суслов. Он пригласил