Цезарь и Христос - Уильям Джеймс Дюрант

привыкал быть человеком действия. Он был бледен и тонок и страдал от плохого пищеварения. Он ел мало, пил еще меньше и пережил теснившихся вокруг него крепышей, благодаря воздержанности и размеренности жизни.

В конце марта 44 г. до н. э. в Аполлонию, расположенную в Иллирии, прибыл вольноотпущенник. Он сообщил Октавиану, находившемуся при армии, весть о смерти и завещании Цезаря. Тонко чувствующий юноша был потрясен человеческой неблагодарностью; вся его любовь к дяде, который так нежно обращался с ним и который с такой лихорадочностью работал над восстановлением раздробленного государства, клокотала в нем и исполнила его решимости завершить труды Цезаря и отомстить за его смерть. Он бросился вскачь к побережью, переправился в Брундизий и поспешил в Рим. Его родные посоветовали ему оставаться в укрытии — иначе Антоний уничтожит его; мать также рекомендовала ему оставаться в бездействии; но когда он высмеял ее советы, она возрадовалась и просто сказала: если это окажется возможным, будь терпелив и тонок и не стремись к войне. Он последовал ее мудрому предостережению и был ему верен до конца.

Он посетил Антония и осведомился у того, что предпринято в отношении убийц Цезаря. Он был неприятно поражен, обнаружив, что Антоний был занят составлением планов похода против Децима Брута, который не хотел уступать Цизальпинскую Галлию. Он попросил Антония распорядиться наследством Цезаря в соответствии с волей покойного, особенно настаивая при этом на выплате суммы, приблизительно равной сорока пяти долларам, каждому гражданину Рима. Антоний приводил множество оснований для того, чтобы выполнение этой части завещания было отсрочено. Тогда Октавиан распределил деньги среди ветеранов Цезаря, прибегнув к помощи друзей Цезаря, у которых занял необходимые средства, и организовал таким способом свою собственную армию.

Антоний, разгневанный дерзостью этого «мальчишки», как он называл Октавиана, объявил, что на его жизнь было совершено покушение и что предполагаемый убийца назвал Октавиана вдохновителем этого замысла. Октавиан бурно доказывал свою невиновность. Цицерон воспользовался этой ссорой и убедил молодого человека, что Антоний — негодяй, который должен быть уничтожен. Октавиан согласился, присоединил два своих легиона к легионам консулов Гирция и Пансы и отправился вместе с ними в поход на север, чтобы сразиться с Антонием. Цицерон обеспечил новой гражданской войне поддержку своего красноречия и своих инвектив, создав четырнадцать «филиппик», разоблачавших государственную политику и частную жизнь Антония; некоторые из них были произнесены в сенате или перед народным собранием, остальные он обнародовал в качестве пропагандистских обращений, сочиненных в лучших традициях очернения военного противника. В схватке при Мутине (Модена) Антоний проиграл и спасся бегством (44 г. до н. э.); но в бою пали Гирций и Панса, и Октавиан вернулся в Рим единственным командиром сенатских легионов, впрочем, как и своих собственных. С такими силами у себя за спиной он заставил сенат назначить его консулом, пересмотреть амнистию заговорщикам и всех их приговорить к смерти. Открыв для себя, что Цицерон и сенат стали его врагами и просто воспользовались им как орудием в борьбе против Антония, он уладил свои разногласия с последним и образовал с ним и Лепидом Второй Триумвират (44–33 гг. до н. э.). Их объединенные армии вошли в Рим, не встретив на своем пути никакого сопротивления. Множество сенаторов и консервативных деятелей бежали в Южную Италию и в провинции. Народное собрание утвердило решения триумвиров и наделило их полнотой власти на пять лет.

Чтобы заплатить солдатам, пополнить свою казну и отомстить за Цезаря, эти три полководца развязали самую кровавую бойню в истории Рима. Они внесли в списки приговоренных к смерти 300 сенаторов и 2000 всадников, предложив 25 000 драхм (15 000 долларов) каждому свободному и 10 000 драхм каждому рабу, которые принесут голову проскрибированного{440}. Иметь деньги было теперь уголовным преступлением; дети, которым доставались состояния, также приговаривались к смерти и убивались; вдов лишали того, что завещали им мужья; от 1400 богатых матрон потребовали передать большую часть их имущества триумвирам. В конце концов триумвиры наложили лапу даже на сбережения, оставленные на хранение весталкам. Аттика пощадили потому, что он помог жене Антония Фульвии; открыто выражая триумвиру свою благодарность, Аттик тем временем посылал огромные суммы Бруту и Кассию. Триумвиры приказали солдатам охранять все выходы из города. Проскрибированные прятались в колодцах, водостоках и сточных канавах, на чердаках и в дымоходах. Некоторые погибли при попытке оказать сопротивление, некоторые смиренно отдались в руки палачей; некоторые умирали от голода, вешались или топились; другие прыгали с крыш или бросались в огонь; иных убивали по ошибке; кто-то, не попав в смертные списки, совершал самоубийство над телами казненных родных. Трибун Сальвий, зная, что обречен, угостил друзей последним пиршеством; в дом вошли посланцы триумвиров, отрубили ему голову и, оставив за столом его бездыханное тело, попросили не прерывать пира. Рабы пользовались возможностью избавиться от крутых хозяев, но многие слуги бились до последнего, чтобы защитить своего господина; некий раб переоделся в платье своего владельца и был обезглавлен вместо него. Сыновья умирали, чтобы защитить отцов, в то время как другие выдавали отцов победителям, чтобы завладеть частью отцовского имущества. Прелюбодейки или обманутые жены выдавали своих мужей. Жена Колония обеспечила ему безопасность, разделив ложе с Антонием. Жена Антония Фульвия пробовала когда-то купить особняк своего соседа Руфа; тот отказался продавать; теперь, хотя он и отдавал ей дом даром, она настояла на том, чтобы его проскрибировали, и прибила его голову к парадной двери здания{441}.

Цицерона Антоний поместил в самом начале списка лиц, подлежащих казни. Антоний был мужем вдовы Клодия и неродным сыном сторонника Каталины Лентула, которого Цицерон распорядился умертвить в темнице. Кроме того, он был возмущен (и не без оснований) бранью, на которую не скупился оратор в «филиппиках». Октавиан протестовал, но не слишком долго; он не мог простить Цицерону прославления убийц Цезаря и каламбур, которым этот бесшабашный остроумец оправдывался перед консерваторами за свои заигрывания с наследником Цезаря[44]. Цицерон попытался бежать; но, не перенеся морского волнения и качки, он сошел на берег и провел ночь на своей вилле в Формиях. На следующий день он пожелал остаться здесь и дожидаться палачей, предпочитая встречу с ними путешествию по неспокойному морю; но домочадцы заставили его сесть в носилки и понесли на корабль. По дороге на них наткнулись солдаты Антония. Слуги хотели оказать им сопротивление, но Цицерон попросил их поставить носилки на землю и сдался. Затем «с лицом, покрытым пылью, нестрижеными бородой и волосами и усталостью на челе»{442} он подставил шею солдатам, чтобы те как можно быстрее обезглавили